Джон Грин - Многочисленные Катерины

Колин, Линдси и Гассан сели на диван, а Зеке – в одно из кожаных кресел. Он заговорил прежде, чем они успели задать ему один из вопросов от Холлис:

– Йезекия Уилсон Джонс, сорок два года, разведен, два сына, Коди и Коби, одиннадцать и девять, оба отличники. Я вырос в Брэдфорде и переехал сюда в тринадцать лет, когда отец проиграл свою бензоколонку в покер – такое с моим папашей случалось регулярно. Он устроился на эту фабрику. Сам я начал работать здесь в летние каникулы, а когда закончил школу, стал работать полную смену, с тех пор и работаю. Я стоял на конвейере, потом перешел в отдел контроля качества, а теперь я начальник дневной смены. Мы здесь, ребята, что делаем – мы обрабатываем хлопок, обычно из Теннесси или Алабамы… – Он замолчал, сунул руку в карман потертых джинсов и вытащил алюминиевый квадратик. Развернул его, сунул в рот жевательную резинку и снова заговорил: – Одиннадцать лет назад я бросил курить и до сих пор жую «Никоретте» – на вкус как дерьмо, да еще и дорогущая. Не курите ребята. Ну, пойдемте фабрику посмотрим.

За двадцать минут Зеке показал им, как хлопок превращается в полоски, как машина разрезает эти полоски, чтобы они получились длиной 5,4 сантиметра, и как эти полоски потом упаковывают и увозят. Четверть продукции, сказал он, поставляется напрямую самому крупному клиенту, фирме StaSure Tampons, а остальную отправляют на склад в Мемфисе, откуда она расходится по всему свету.

– Ну, мне пора работать, но через двадцать минут я пришлю вам наших ребят, и вы сможете поговорить с ними во время перерыва. Кстати, ко мне вопросы будут?

– Вообще говоря, да, – сказал Гассан. – Где бы вы хотели жить, если бы могли жить где угодно? Чем бы вы занимались, если бы не работали на фабрике? Когда ваши родственники поселились здесь? Ой, погодите, на этот вопрос вы уже ответили. А, вот еще: что особенного в Гатшоте?

Зеке прижал нижнюю губу к зубам, обсасывая «Никоретте».

– Жил бы я здесь, – сказал он. – А если б работал не на этой фабрике, так на другой. Ну, или открыл бы фирму по стрижке деревьев. У моего бывшего шурина есть такая, и дела у него идут неплохо. А чего в Гатшоте особенного? Ох, елки… Ну, например, у нас есть автомат с бесплатной колой. Нажимаешь кнопку – выпадает баночка. Такого почти нигде нет. Плюс у нас есть прекрасная мисс Линдси Ли, которую точно нигде больше не сыщешь. Ну ладно, ребята, пошел я, работать пора.

Когда Зеке ушел, Линдси встала:

– Было здорово, мальчики, но я – в магазин. Буду мечтательно смотреть в глаза своего парня. Заберете меня в полшестого, ладно?

И она ушла. Для девочки, которой точно не поздоровилось бы, если бы Холлис узнала о ее проделках, Линдси вела себя очень уверенно. А это, подумал Колин, означает, что мы друзья. Что она доверяет ему и Гассану. Почти по чистой случайности и всего за два дня у Колина появилась первая в жизни подруга.

За следующие даже не шесть, а семь часов Колин и Гассан взяли интервью у двадцати шести человек, задавая всем по четыре вопроса. Они выслушивали людей, которые хотели бы зарабатывать на жизнь, вырезая скульптуры цепной пилой или учительствуя в начальной школе. Колину показалось интересным, что все опрошенные – так же как и Линдси Ли Уэллс – хотели бы остаться в Гатшоте. Вопросы задавал в основном Гассан, поэтому Колин мог сконцентрироваться на своей теореме.

Он был по-прежнему убежден, что романтические отношения предсказуемы и по сути своей монотонны, поэтому их можно свести к несложной формуле, которая могла бы предсказать результат встреч любой пары.

Но он волновался, что его задатков гения не хватит, чтобы справиться с задачей. Он никак не мог придумать способ заставить теорему работать в случае остальных Катерин, не испортив того результата, которого он уже добился.

В этот момент ему почему-то особенно не хватало K. XIX. Не хватало так же сильно, как когда он лежал в своей спальне, уткнувшись лицом в ковер.

Пропавший кусочек причинял ему такую невыносимую боль, что он даже перестал думать о теореме, пытаясь понять, как то, чего нет, может болеть.

Примерно в половине пятого к ним в комнату вошла девушка и сказала, что она единственная сотрудница «Гатшот Текстайлс», у которой еще не взяли интервью. Стянув с себя толстые перчатки, она подула на челку и выдала:

– Говорят, один из вас гений.

– Я не гений, – равнодушно пожал плечами Колин.

– Ну, гениальнее тебя я лично никого не знаю. И у меня к тебе вопрос. Почему занавеска в душе все время засасывается внутрь, а не наоборот?

– Это одна из главнейших тайн в истории человечества! – патетично воскликнул Гассан.

– Вообще-то я знаю почему, – улыбнулся Колин. Он был рад снова чувствовать себя полезным.

– Не может быть! – восхитился Гассан. – Серьезно?

– Серьезно. Душ создает вихрь, ну, вроде урагана. А в центре этого урагана – зона низкого давления, которая засасывает занавеску внутрь и вверх. Есть исследования. Честное слово.

– Интересно, – сказал Гассан. – Получается, в каждом душе есть свой ураганчик?

– Именно.

– Вот это да! – просияла девушка. – А я-то всю жизнь гадала, почему так. Ну, ладно. Меня зовут Катерина Лейн, мне двадцать два, и я здесь десятый месяц работаю.

– Погоди, как пишется? – спросил Гассан.

– Ка-те-ри-на Лейн.

– Оп-па, – пробормотал Гассан.

Присмотревшись к Катерине получше, Колин понял, что она недурна собой. Но нет, нет. Колину она не могла понравиться. И вовсе не из-за разницы в возрасте, а из-за K. XIX. Осознав, что он сидит напротив вполне привлекательной девушки по имени Катерина (не важно, что она старше его!) и не испытывает к ней ровным счетом никаких чувств, Колин понял, что дело плохо.

Взяв интервью у Катерины Лейн, Колин и Гассан какое-то время бесцельно колесили в Сатанинском катафалке по двухполосной дороге, опустив окна. Они слушали кантри по радио, включив его так громко, что старые динамики захлебывались от звуков стил-гитар. Когда в песне был припев, они подпевали с южным акцентом, громко и фальшиво, но им было все равно. Было так здорово выть как одинокие псы на луну. Колин не избавился от грусти, но это была опьяняющая вселенская грусть, которая объединяла его с Гассаном, с дурацкими кантри-песенками и, самое главное, с Ней.

– Как землянииииичное вино, – прокричал Колин, а потом внезапно повернулся к Гассану и сказал: –Погоди-ка, остановись.

Гассан притормозил у обочины, Колин выпрыгнул из машины и вытащил из кармана телефон.

– Что ты делаешь? – встревоженно спросил Гассан с водительского кресла.

– Выйду в поле, поймаю сигнал и позвоню ей.

Гассан начал ритмично биться головой об руль. Колин отвернулся. В поле он услышал, как Гассан кричит «Чупакабра!», но не остановился.