Борис Конофальский - Инквизитор [litres]

– И что ж со мной никто попрощаться-то не захотел?

Сказано это было с вызовом, и глядела она на Волкова.

Тот только улыбнулся в ответ и промолчал.

А Брунхильда глянула на Сыча и добавила:

– А ты, женишок, так и вовсе в любви клялся, а сам бежать…

– Так я…

– Да ладно уж, не оправдывайся, – произнесла девушка и полезла в телегу, – свами я поеду, в город. А ну-ка подвинься, худоба, – сказала она Агнес, – ишь, за двоих сидит.

– А что тебе в деревне-то не сиделось? – спросил Ёган. – Там у тебя и деньга водилась, и работой ты себя не утруждала. Авось не руками-то работала.

Он захихикал.

– Так батька, подлец, всю деньгу забирал, что ни заработаю! То на конюшню новую, то кухню пристроить, всё дай, всё дай, талер ему дала, а через неделю ещё просит. Вот, поеду в город, думаю, может там, мужа найду. Эй, попёнок, уселась я, трогай.

Брат Ипполит щёлкнул кнутом и телега покатилась. А Волков пришпорил коня думая, что красавица Брунхильда ему точно не помешает в дороге. И солдату было всё равно, что день идёт к концу. И скоро солнце начнёт садиться, и что он не ел целый день, и что телега перегружена, и что до ночи они могут не найти жилья на постой. Всё это было ерундой, на которую можно не обращать внимания, главное – уехать из этого проклятого места, где он пару раз чуть не отдал Богу душу.

Он выжил, и это главное, хотя нога не давала ему покоя, но в компенсацию ранения он получил немало ценных вещей, коней и даже целую свиту людей, да ещё и письмо, которое он вёз важной персоне.

Волков ещё не знал наверняка, нужно ли будет ему искать расположения этой особы или просто выкинуть письмо, уж больно он не доверял, теперь всем этим синьорам. Пока он не решил, пока он просто уезжал из Рютте и слушал, как распутная Брунхильда, поёт похабные песни, чтобы смущать молодого монаха.

Епископ молчал, что-то жевал, ковырял ложкой в тарелке, но уже без аппетита, он давно наелся и делал вид, что ест, а на самом деле обдумывал то, о чём ему рассказал солдат. А солдату больше рассказать было нечего, он хотел, есть и хотел уйти, но вынужден был ждать, глядя как жирный епископ серебряной ложкой скребёт дорогую тарелку. А епископ взял в руки пустой бокал, повертел его, но вина не попросил, поставил на место. Затем посмотрел на солдата и произнёс, как бы нехотя:

– Значит, золото ты получил, а кавалером не стал?

– Именно так, монсеньор.

– Ну что ж, в моих силах это поправить, – сказал епископ, глядя на солдата и надеясь, что его слова на того произведут впечатление.

Но солдат был внешне безучастен. Как будто не ему это предложили.

– Тебе ведь всё равно от кого ты получишь рыцарские шпоры, от князя мирского или от князя Церкви? – продолжил епископ.

– Абсолютно всё равно, – заверил его солдат.

– Абсолютно, – почти передразнил его поп, он глядел на Волкова и подумал, что хуже воинственного клирика, может быть только образованный солдат

А солдат не торопился, он давно уже смекнул, что нужен этому жирному и хитрому попу. И вопрос напрашивался сам собой: что захочет его жирное преосвященство за шпоры. И это дело будет явно дело непростое.

Волоков молчал, незачем ему было спешить задавать вопросы, нужно было дать попу понять, что именно он будет решать, взяться ли за то, что нужно попу или послать попа к чёрту.

Такое поведение раздражало епископа, но он старался не подавать виду, держал долгую паузу, продолжал скоблить тарелку серебром. И всё-таки солдат его перемолчал, епископ продолжил:

– Но я должен буду тебя проверить, так ли ты ценен для Матери Церкви, как о тебе пишут, а уже после, ты получишь и герб, и шпоры, если, конечно, справишься с одним деликатным делом, которое я тебе поручу.

– Прошу прощения, монсеньёр, – прервал его солдат.

– Что? – спросил епископ.

– Если ваше дело, действительно деликатно, то мне не хотелось бы знать о нём. Я не могу обещать вам, что возьмусь за него.

– Вот как? – Удивился епископ сначала, а потом стал и вовсе раздражаться. – И почему же. Тебе не нужны герб и шпоры? – Говорил он с видимой неприязнью.

– Да кто бы отказался от герба и шпор? – отвечал Волков. – Да только выполняя задания барона, я три раза едва избежал смерти. Я навсегда остался хромым, я попал в немилость сразу к двум принцам-курфюрстам и нажил себе кучу опасных врагов. А рыцарского достоинства я не получил, хотя мне его обещали дважды.

– И что всё это значит? Зачем же ты приехал тогда сюда? – Раздражался всё больше поп.

– Аббат убеждал меня, что я нужен Церкви, и Церковь оценит меня по достоинству. Вот я и приехал.

– Так делай то, что нужно и получишь то, чего заслуживаешь.

– Последние дела мои не принесли мне того, что я заслужил. Синьоры охотно обещают, но неохотно выполняют обещания.

– И что же ты хочешь? – Спросил епископ.

– Оплату вперёд, – твёрдо сказал солдат.

– Ах вот оно что, – епископ расплылся в мерзкой улыбочке,– о тебе писали, что ты солдат, а ты не солдат, ты купец, купчишка, ещё немного и ты гарантий попросишь, адвокатишек да нотариусов позовёшь, – он продолжал улыбаться. – Тебе бы в нотариусы диплом купить, зачем тебе герб? Вон как ты дела-то ведёшь умело.

Эти оскорбления попали в цель, солдат наливался злобой, он уже ненавидел этого жирного попа, хотел есть да и нога у него болела. Но он вздохнул глубоко, сдержался и сказал:

– Только так и никак иначе, сначала герб и шпоры – потом деликатные дела. – И помолчав добавил.– Герб – вперёд.

– Вперёд? А может, корону тебе графскую на щит?

– Герб вперёд, – повторил Волков, он уже знал, что дело будет непростое, будь оно простое, давно бы епископ нашёл желающих. А епископ не гнал его, бесился но не гнал, значит, он всё делал правильно.

Поп откинулся на спинку кресла, помолчал, пожевав губами и сказал:

– Хорошо, мой брат архиепископ-курфюрст Ланна дарует тебе рыцарское достоинство, но без лена. Если заслужишь, получишь и лен.

– Меня это устраивает, как только на моём щите будет герб, я возьмусь за ваше дело. – Произнёс солдат. – Если, конечно, оно не покажется мне чрезмерно опасным.

Епископ поднял руку и щёлкнул пальцами. Тут же из-за его кресла возник монах и положил на стол кошель. Глянув на кошель, Волоков понял, что дело будет непростое. Во-первых, кошель был не мал, во-вторых, он был приготовлен заранее, а в-третьих, поп сразу согласился сделать его кавалером.

Значит, епископу было очень важно, что бы солдат согласился на это дело. И тут солдат, вдруг, начал сомневаться, а так ли уж нужен ему этот титул, ведь неспроста этот хитрый поп приготовил столько денег и почти сразу соглашается на все его условия.

– Ты слыхал о городе Фёренбурге? – спросил епископ уже без всякого раздражения.