Вторжение кочевников

Надо было что-то предпринять. Отряхнув вывалявшуюся в пыли шапку моего врага, я надел её себе на голову, а затем, улучив момент, вышел из ворот, и потянул на себя вражеского коня. Я думал завести и спрятать его внутри, но конь внезапно заупрямился. Животное почувствовало, что я чужой. Тогда я попытался успокоить его, погладить по голове, но конь чуть не откусил мне пальцы. Я держал его за уздечку, а он беспокойно топтался, ещё немного и он лягнёт меня, тогда мне конец. Я оказался сбоку от коня у приоткрытой переполненной седельной сумки, из которой чуть не выпало несколько огурцов и яблоко. Видимо хозяин решил набить свою седельную сумку провизией.

Я просунул руку внутрь, не глядя схватил первый попавшийся предмет и тут же вытянул наружу, огурец! Конь вот-вот вырвется. Я сунул ему огурец прямо в зубы. Конь вначале подался назад, но затем, фыркнув, не стал отказываться от угощения. Это был добрый знак. Он по-прежнему топтался в нетерпении, но я уже нащупал в сумке яблоко. Красный плод, сладкий сорт! Конь с удовольствием принял угощение, я успокаивал его, поглаживая его по шее. Конь перестал топтаться на месте, успокоился и сконцентрировался на угощении. Время неумолимо летело, а я стоял на виду у врагов, скрываясь за лошадиной шеей.

Я решил снова попытать удачу, легонько потянул коня за уздечку, и о счастье, он последовал за мной. В это время вражеские всадники выгоняли из загона овец. «Им сейчас не до меня!» успокаивал я себя.

Мы вошли внутрь, я прикрыл за собой створку ворот. Я боялся, что конь и тут доставит мне проблемы, но он заинтересовался Травкой, от мёртвого хозяина он лишь воротил свою морду. Видимо при жизни тот не очень хорошо обращался с животным. «Вот и отлично!» подумал я тогда.

Я быстро собирался в дорогу, водрузил на Травку седло, затем принялся нагружать седельные сумки и оружие. Щит я решил повесить себе на спину, чтобы обеспечить прикрытие от стрел, когда буду удирать от врагов. Мои сборы заняли не более пяти минут. Я выглянул, чтобы узнать, чем занимаются мои враги. Те уже закончили зачистку хутора и сейчас полностью сконцентрировались на том, чтобы увести с хутора всю скотину. Коров уже гнали по дороге на восток. Это была единственная дорога с хутора. Затем послышались голоса, к отряду, который ожидал у загородки с овцами, приблизился всадник, он что-то сказал другим кочевникам и те громко заржали вместо ответа. Затем они, покрикивая на овец, погнали всю отару вслед за коровами. Оттуда эти головорезы фуражиры погонят стадо на тракт, ведущий к Каменцу. Там собиралось большое войско, которому требовалось много провианта. Мне незачем было выходить, враги уходили сами, не замечая моего присутствия.

Я вылез на сеновал, устроенный под крышей сарая. Оттуда я мог видеть другую сторону холма. То, что я увидел, мне не понравилось. Несколько кочевников всё же решили остаться. Один из них нашёл где-то прятавшуюся худенькую девушку лет шестнадцати. Сейчас он волок её за волосы прямо к дому старика и Евфросинии. Там я заметил три лошади без седоков. Все три степные лошади, что принадлежали вражеским всадникам, мирно паслись во дворе приютивших меня хозяев.

Понятно, что девушку повели туда не просто так, иначе её убили бы на месте, не утруждая себя дополнительными усилиями. Больше я не мог прятаться. Взялся за арбалет, поправил саблю и нож. Снова надел вражескую шапку, накинул шерстяной плащ, чтобы скрыть блеск своих доспехов, и уверенной походкой пошёл к дому. С этой стороны холма мне надо было опасаться лишь кочевников, которые были в доме. Если я правильно понял намерения этих скотов, мне следовало спешить. Основная группа фуражиров уже отдалилась на порядочное расстояние, я надеялся, что оттуда они ничего не услышат.

Я подошёл к дому, стараясь держаться подальше от окон, аккуратно и тихо подкрался к дверям. Внутри дома была слышна возня. Девушка плакала, какая-то женщина стонала, а головорезы противно ржали. Я ввалился в дом с арбалетом в руках. Все двери были открыты, враги никого не опасались, и моё появление застало их врасплох.

Первый болт полетел в того, что стоял у печи. В этот момент он снимал с себя одежду. Выпущенный мной с трёх шагов болт вошёл в него пониже спины. Я повернулся в ту сторону, откуда слышался плач, оттуда же послышался посторонний шум. Вовремя я повернулся. Головорез, который привёл сюда девушку, бросился на меня с ножом. Я выстрелил в упор, болт остановил врага в шаге от меня, он уже занёс руку для удара, когда болт пробил его живот почти насквозь, наружу торчало лишь оперенье. Я пнул его ногой, тот с криком упал назад. Последний враг был слишком занят, для того чтобы чем-либо угрожать мне, поэтому я оставил его напоследок. Насильник нависал над Евфросинией, которую прижимал своим голым телом к полу. Крики его товарищей заставили насильника обратить внимание на моё появление. Он попытался встать, но это оказалось непросто. Я пустил в ход саблю. Вначале добил первого раненого, затем пошёл на последнего врага. Тот пытался найти оружие, его пояс с саблей и ножом валялся возле печи, поэтому я неспешно подошёл к этой грязной скотине. Евфросиния, отползла от него в сторону, мелькнуло её голое тело в разорванной рубахе, её руки были связаны за спиной. Враг стал жалко озираться по сторонам, ища спасения.

Я нагнулся и несколькими резкими движениями разрезал верёвку на руках угощавшей меня вчера женщины. Насильник, воспользовавшись моментом, попытался броситься на меня, но я ударом ноги вернул его на пол, он попятился, со страхом поглядывая на мою саблю.

Я продолжал идти вперёд и остановился только тогда, когда крыса была загнана в угол, а моя сабля оказалась приставлена к его голому телу. Вражеский фуражир озирался, он закричал, но слишком поздно. Теперь его товарищи уже слишком далеко от хутора, они его не услышат. Кажется, враг думал о том же. Он что-то сбивчиво залепетал. Я ничего не понимал, кроме одного слова, которое он постоянно повторял, указывая на окно:

– Монеты! Монеты!

Я посмотрел на второго кочевника, тот всё ещё лежал в луже собственной крови и мочи. Он держался руками за живот, в котором торчал арбалетный болт. Этот враг больше не боец и не жилец. Позади него сидела испуганная девушка, она была в порядке, но смотрела на всё большими глазами и часто дышала. Вдруг мимо меня мелькнула тень, а когда я повернулся, то увидел, как Евфросиния ударила насильника вилами в грудь. Первая попытка ей не удалась, видимо попала на ребро или дрогнула рука, но головорезу неудачная попытка бывшей жертвы ой как не понравилась. Он завопил от боли, согнулся, схватившись руками за грудь, и повалился на пол, оцарапавшись при этом об мою саблю. Разъярённая женщина встала над ним с вилами и с воплем ударила его как следует, кровь брызнула во все стороны, а я отвернулся.