В компании теней. Книга 1. Ч1

Он был убийцей, и точка. Лишь в этом он был хорош, единственный ценный навык, которым он обладал.

У каждого в этом мире есть своя роль. У него вот такая.

С ним всё было ясно с самого начала, и это та причина, по которой отец взялся его тренировать. Эмилио уже тогда знал, что Син необычный ребёнок, и события, имевшие место в Гонконге, были тому подтверждением. Склонность к агрессии и насилию проявилась в нём уже в возрасте восьми лет, а дикие повадки и недоверие к человеческому виду, пустившее в нём глубокие корни, лишь усугубляло общую картину.

Он много лет был совсем один, никому не доверял, и такое положение дел его вполне устраивало. Жизнь его была подчинена одной цели, хотя временами он и отклонялся от заданного курса. В такие моменты он спрашивал себя, зачем он делает то, что делает, зачем он снова и снова возвращается в Агентство, зачем он продолжает работать на людей, которые видят в нём только «инструмент» для достижения их целей. Когда он был подростком, то частенько порывался бросить всё это и уйти, ведь должно же было быть ещё что-то. Там, за стенами Агентства. Но мечты так и остались мечтами, с течением времени истончились, а потом и вовсе исчезли, когда он вырос и понял, что в огромном мире, простиравшемся за стенами Агентства, для такого как он места нет.

Син не знал, как общаться с людьми. Он мог бы научиться притворяться «нормальным» и «человеком», но не хотел. Реальность была такова, что он был совершенно не приспособлен к жизни среди людей, и потому он беспрекословно делал то, что ему говорили, просто потому, что не знал, чем бы предпочёл заняться вместо этого. Когда в голове царил сумбур, Син вспоминал то, чему его учил отец. Но в броне Сина нашлись бреши. Как оказалось, Эмилио вытравил из него далеко не все слабости. Одна всё же пустила корни и проросла на благодатной почве.

Первый раз всё пошло под откос из-за девчонки. Толпа мужиков насиловала девушку, ещё совсем ребёнка. А потом глаза застлала тьма, он как будто смотрел на себя со стороны. Он помнил урывками тела мужчин; как, испугавшись жестокости кровожадного убийцы, девочка бросилась бежать куда глаза глядят, а потом нагрянули падальщики… Те самые, которые позволили изнасиловать девочку, но тут же примчались, чтобы убить её спасителя, а потом ограбить его бездыханное тело. Он не хотел устраивать кровавое побоище, так получилось.

Син четыре года просидел взаперти на Четвёртом и потратил это время с пользой — искоренял в себе эту слабость, сострадание к беззащитным и беспомощным. А потом на горизонте нарисовался Бойд, и в жизни Сина появился человек, который не относился к нему, как к чудовищу. Он вёл себя так, словно Син был ему другом, единственным другом, который у Сина когда-либо был.

Син понятия не имел, почему желание оберегать эту близость с Бойдом переросло в нечто иное… с сексуальным подтекстом, но он хотел, чтобы это чувство ушло и больше никогда не возвращалось. И нескольких недель в одиночестве на другом краю Земли было недостаточно, чтобы вернуть всё на круги своя.

На календаре было девятое февраля, к этому времени Син уже вычеркнул почти все имена из своего списка. Все, кроме одного.

Всё шло гладко. Улики вели к Макколлу, череда убийств — к русскому киллеру Александру Трусову; в прошлом, до того, как началась война и пал Кремль, лейтенанту ФСБ Российской Федерации. Трусов считался мёртвым, но до того момента, как он пропал без вести, на его мобильник поступило несколько вызовов из офиса Макколла в Луизиане.

За это время пресса успела вывалять имя Макколла в грязи, обвинив его во всех смертных грехах. Любимец первых полос стал изгнанником и укрылся от вездесущих СМИ в своём доме в Новом Орлеане, заморозив все свои проекты. Если верить интервью с членами его семьи, мужчина впал в депрессию и утратил последние крохи надежды, что ещё теплились в нём.

Ярость, копившаяся в Сине с тех пор, как он приступил к выполнению этого задания, начала выходить из-под контроля и требовала выхода.

Уже не в первый раз он выбирал чью-то сторону, исполняя волю Агентства. Син и раньше понимал, что моральные принципы для него не пустой звук. Однажды Агентство приказало ему убить премьер-министра Италии на глазах у её троих детей, потому что она была не согласна с их решением относительно итальянских повстанческих группировок. Тогда Син чуть было не провалил миссию, несколько дней откладывая устранение цели без веских на то причин. Но к тому времени, как Син добрался до Нового Орлеана, он уже слишком далеко зашёл, отступать было некуда. Он уже помог Агентству разрушить жизнь Макколла, поэтому милосерднее было забрать и саму жизнь, чтобы избавить беднягу от страданий.

Проникнуть в дом Макколла не составило никакого труда. Особняк в стиле греческого возрождения можно было бы назвать красивым, вот только внутреннее убранство не вязалось с внешним лоском. Дом пребывал в упадке: большая часть мебели была ветхой и слишком аскетичной. Зато на стенах не было ни одного свободного места. Всё вокруг было увешано рамками, а в них многочисленные награды за заслуги и фотографии детей, которым городские проекты для молодёжи, финансируемые Макколлом, дали пропуск в жизнь.

По мере того, как Син поднимался по крутым ступенькам бесконечной винтовой лестницы, приближаясь к цели, мучительное чувство, скрутившее живот, накатывало всё сильнее.

— Я не знаю, Николь. Я просто… Просто сейчас я не хочу говорить об этом. Нет, я в порядке. Я буду в порядке. Не знаю. Мне просто нужно побыть одному.

Син пошёл на звук голоса, доносившегося из хозяйской спальни. Дверь была распахнута настежь, и он смог различить в темноте фигуру худощавого мужчины. Тот смотрел в окно, повернувшись к нему спиной.

— Это всё уже не имеет никакого смысла. Всё кончено. Всё, что я сделал… И теперь даже моя собственная семья во мне сомневается? Я перезвоню тебе позже. Мне нужно кое-что сделать, уладить кое-какие дела.

Последовала пауза, и Син проскользнул в спальню, тихо прикрыв за собой дверь.

— Я перезвоню тебе позже. Это не важно, Николь. Прощай.

Макколл разжал ладонь, телефон упал на пол. Он лежал у его ног, но мужчина не сдвинулся с места, чтобы его поднять. Он стоял и смотрел в окно.

— Вы явились затем, чтобы меня убить?

Син вздёрнул бровь и прислонился плечом к дверному косяку.

— Вообще-то, я явился затем, чтобы заставить тебя совершить суицид.

Макколл повернулся к нему лицом; к удивлению Сина, тот его ни капельки не боялся. Он выглядел старше, чем на фото. Ему было за пятьдесят, но он выглядел так, как будто разменял шестой десяток, как будто за последние три месяца он постарел на десять лет. Взлохмаченные седые волосы, покрасневшие молочно-голубые глаза и тёмные тени под ними.