Сергей Чернышев - Техноэкономика. Кому и зачем нужен блокчейн

Таким образом, пока нефть станет чьей-то, она претерпевает фундаментальные изменения. Нефть в земле – собственность всего народа, от имени которого государство владеет всеми ресурсами. Корпорации с помощью производственных фондов нефтью распоряжаются. Обратите внимание: нефть в земле и нефть в трубе – две экономически разные субстанции. Все равно как мясо, пропущенное через мясорубку. Корпорации зарабатывают на этой разнице. Наконец, на уровне акционеров проявляется частный интерес: производственные фонды «распилены» на активы, и тот факт, что вы свой актив кому-то перепродали, не отражается ни на ресурсе, ни на производственном фонде.

Здесь вовремя еще раз вспомнить Гегеля, его классическую триаду: владение-распоряжение-пользование. Нефтью всегда владеет общество. Корпорация ею только распоряжается на основании лицензии, полученной от государства. Наконец, пользуются ею, точнее, доходами от ее продажи, владельцы активов, частные лица. Банк разве владеет деньгами, которые в нем лежат? Нет, деньги – ваши, а банк ими пользуется, при этом он законодательно ограничен как пользователь со всех сторон.

Советская власть провозглашала отказ от частной собственности. Могут ли люди жить без собственности? Можно ли ее уничтожить, чтобы все были счастливы?

Помните, в одной и главных советских песен есть слова: «Человек проходит как хозяин…» Парадокс: на уровне отношений большинство советских людей не имело возможностей конструктивно встать в роль собственника. На уровне же понятий, идеологии – наоборот, советская власть всячески поддерживала идею «ты в ответе за все», толкала человека в роль собственника. Но механизма, как это сделать, не давала.

Поэтому на уровне понятий советский человек был собственником в гораздо большей степени, чем нынешний. Сегодня если ты не Дерипаска, то непонятно кто, ведь слово «пролетарий» не в ходу. Скорее – «бюджетник», что-то типа бомжа, слова даже по звучанию похожи…

Ответственность – главный признак собственника. Если вы получили в собственность предприятие, оно должно работать. Остановить завод – все равно что врачу остановить у больного аппарат искусственного сердца, подсудное дело. Ведь завод для многих – как воздух, вода, питание. Предприятие должно работать, приносить прибыль. Иначе владелец его – просто никудышный собственник. Такого надо менять, запускать процедуру банкротства, т. е. процедуру расторжения его с той частью собственности, которой ему выпала незаслуженная честь поуправлять. Если вы как собственник допустили банкротство, вряд ли кто-нибудь с ходу доверит вам управлять чужой собственностью. А своей у вас не осталось.

Человек, перестающий быть собственником, перестает быть общественным человеком. Это значит, что общество возвращает его к состоянию грудного ребенка: вот тебе манеж, игрушки, конфеты и короткие штанишки – все, что можно купить на зарплату наемного работника. Что значит: человек, живущий на зарплату? Говорящее орудие, он стоит у конвейера, где ему позволяется под присмотром старшего закручивать болты, за это он получает паек – в натуре, трудоднях или в виде зарплаты. В современном обществе человек, живущий на зарплату, независимо от того, много получает или мало, поражен в правах, социально неполноценен. К тому же он опасен. Если вдруг его доходы упали, он не имеет возможности конструктивно на это отреагировать, он орет и стучит каской или кастрюлькой: не понимаю, почему у меня упала зарплата, поэтому, дяденьки взрослые-собственники, обратите внимание, как громко я ору. В таком положении он опасен для общества – в силу того, что неспособен к конструктивной реакции на проблемы.

Говорить же о юридической отмене собственности – глупость, это невозможно. В конце концов, само право – всего лишь один из институтов, встроенных внутрь системы отношений собственности. Нельзя же отменить конституцией совесть…

Человек – частица, актив собственности, а не наоборот. При этом человек рожден для собственности – как птица для полета. Как частный человек он ограничен, но становясь собственником корпоративным и национальным, преодолевает ограниченность, расширяет свои горизонты. В этом смысле собственность – это ваше свойство, способность как общественного человека, которые вы можете использовать, дабы восполниться до целостности, расширить и углубить свою личность до национальной (а в перспективе – и общечеловеческой) полноты. Когда Пушкин с укором обращается к согражданам: «Мы ленивы и нелюбопытны», – он взывает к их «собству», подталкивает к роли собственников.

Инновационная альтернатива: от метафоры к методу

Тезисы к докладу [31]

Советская хозяйственная система также решала проблему инноваций, и не справилась с ней, хотя продвинулась довольно далеко.

Всякое социальное проектирование реализуется в противоречивом единстве дескриптивного и нормативного подходов.

В СССР существовала развитая культура работы с нормативными моделями (если оставить в стороне вопрос об их конечной реализуемости). Основная беда была как раз с дескриптивностью. Оставляя, опять-таки, в стороне социальное ханжество, идеологическую фальшь и запреты (присущие в той или иной мере любому обществу), следует признать: для описания обществ советского типа даже у современного обществознания не хватает выразительных средств.

В современном российском обществе (на первый взгляд) проблема сугубо противоположная. В дескриптивных моделях недостатка вроде бы нет, по меньшей мере – нет внешних препятствий для их построения. Зато почти нацело утрачена культура нормативности.

Что такое инновационная экономика, как и зачем мы её собираемся строить?

С этого вопроса и приходится начинать.

Метафора инновационной экономики

Инновационная экономика в России – покуда не концепция, а всего лишь метафора. Есть экономика сырьевая – основанная на продаже природных ресурсов и сырья в виде нефти и газа, и есть экономика инновационная, где в качестве сырья выступают залежи и россыпи изобретений и открытий. (Большая часть наших изобретений, кстати, и впрямь ископаемые – ещё советские). Общая идея кажется понятной: давайте оставим в покое нашу нефть – сбережём для грядущих поколений – и начнём «качать» из духовных недр новые идеи.

В стране рождаются и растут новые люди, некоторые со временем оказываются новаторами, фонтанируют идеями. Как пчёлы, они собирают мёд откуда-то из трансцендентной сферы. Приходит заботливая «партия инновационной экономики» и лезет в улей: чтобы не кусались, слегка обкуривает дымком, вынимает часть сот с мёдом изобретений на продажу, а часть, конечно, оставляет на развод новаторам…