Лидия Завадовская - Кун Киу. Нефритовая бабочка

- Киу? - снова позвала Суда.

- Живая! - крикнула я в ответ.

- Ты собираешься выходить или решила поселиться в ванной?

Снова эти ворчливые нотки. Я рассмеялась и еще раз возблагодарила Луну.

- Уже иду! И я хочу кофе!

Я расслышала громкий вздох Суды - она стояла прямо под дверью ванной, и представила себе, как она всплескивает руками и качает головой. Минуту спустя на кухне зазвенели чашки.

Утро субботы по солнечности ничуть не уступало пятничному, что, в общем-то, не являлось редкостью в этих краях. Кто-то даже мог бы подумать, что за прошедшие сутки в мире мало что изменилось, но лично для меня разница была огромной. И причина этого крылась даже не в том, что этим утром Суда была дома, а с кухни вкусно тянуло домашней едой, дело было во мне. Не было больше ни безрассудной радости, ни черного отчаянья, только размеренное, уравновешенное спокойствие. И оно не грозило в любой момент обернуться истерикой.

Я встала поздно, приняла душ и позавтракала под взглядом Суды, наблюдавшей за мной с привычным осуждением. Ее вчерашняя попытка разговорить меня ни к чему не привела, и, кажется, эта неудача сильно ее расстроила. Возможно, она начинала терять надежду сделать из меня почтенного члена тайского общества, но думать о том, чем это может мне грозить, не хотелось. Пятьдесят на пятьдесят: либо откажет в аренде, либо просто перестанет читать нотации.

Я была готова позвонить Луису и сказать все, что от меня требовалось, чтобы умилостивить его и тем самым дать Нуккиду шанс нормально переговорить с Пхатти. Я не была намерена отступаться от своих слов, однако, поняв, что в клубе осталась не только моя одежда, но и сумочка с мобильным телефоном, я испытала странное облегчение. За что тут же мысленно извинилась перед Эмили.

«Это не спасение, - напомнила я себе, - а всего лишь отсрочка».

Но я была рада и этому. Собираясь, я постоянно отвлекалась, так что сторонний наблюдатель не смог бы сказать наверняка, что это: уборка в комнате, ревизия сокровищницы или подготовка к выходу из дома. Мысленно я убедила себя в том, что сегодня мне понадобится вся удача, какую только могут мне обеспечить духи-помощники, и потому достала из шкатулки несколько амулетов, которые надевала лишь по особенным поводам. К ним присоединились шесть тонких серебряных колец - по три на каждый из больших пальцев - которые вместе образовывали подходящую к случаю гексаграмму из Канона Перемен.

Над моей кроватью висело небольшое медное зеркальце идеальной круглой формы. Шаман, продавший мне его, уверял, будто оно отпугивает злых духов, но, поскольку Суда зорко следила за всеми, кто переступал порог ее дома, проверить, насколько оно эффективно, случая так и не выпало. И все же, в один из бессчетных разов проходя из одного угла комнаты в другой за какой-то мелочью, я остановилась и очень серьезно взглянула на него. Случись что, эта комната стала бы моим последним убежищем.

Кроме того, прежде чем застелить постель, я проверила, на месте ли гусиное перо. Оно было для меня символом хороших новостей и супружеской верности. Нуккид, узнай он, что я храню перо под подушкой, от души бы посмеялся, однако ни ему, ни даже Прасету, ничего не было известно.

Ученик шамана, когда мы еще были вместе, изготовил для меня украшение, более, по его мнению, мне подходящее, поместив в смолу веточку жасмина с несколькими цветками. Тесьма, на которую Прасет подвесил амулет, давно порвалась, и я не торопилась с поисками замены. Жасмин по задумке должен был помогать мне очаровывать своих жертв, но в итоге стал лишь напоминанием о хрупкости и недолговечности счастья. Я не любила его и предпочитала хранить в самом дальнем углу ящика, но сегодня по какой-то причине достала и сунула в карман. А вдруг?

В половине двенадцатого, как раз когда я перешла от эзотерики к вещам довольно-таки приземленным и размышляла, какой оттенок помады выбрать, заглянул Нуккид. Он редко заходил ко мне, предпочитая встречи на нейтральной территории. Они с Судой одинаково не нравились друг другу, и потому я здорово удивилась, увидев его на пороге своей комнаты. Не нужно было обладать даром провиденья, чтобы понять, что ничего хорошего подобный визит не сулил. О том же говорило и мрачное, сосредоточенное выражение лица Нуккида.

- Агент пропал, - заявил он вместо приветствия. - Я не смог тебе дозвониться.

Я отвернулась от зеркала и удивленно вскинула брови, ожидая продолжения.

- И он тоже весь день не берет трубку. Разговаривал с барменом, тот сказал, что он расплатился в одиннадцать вечера, но администратор в отеле его не видел. И никто его больше не видел.

- Ты сообщил Пхатти? - после недолгого молчания спросила я.

- Пока нет.

Нуккид не сказал этого вслух, но я поняла, что винит он во всем именно меня. Ведь только из-за меня он еще не обратился к Пхатти, что, скорее всего, было нарушением их договора.

- Как это могло произойти? Он же был настолько пьян…

- Достаточно трезв, чтобы поймать такси и уехать, - сухо ответил Нуккид. - Есть идеи, куда он мог свалить?

Идей у меня не было, но сказалась давнишняя привычка.

- Может быть, Ной знает, - предположила я.

- Ной? - переспросил Нуккид, словно это не было очевиднейшим вариантом.

К кому еще обращаться, если кто-то потерялся? Правда, в случае с Эмили Ной не сильно помог, и все же у Нуккида не было причин так на меня смотреть. Мне даже стало не по себе от его пронзительного взгляда. Интересно, это он у кого научился, неужели у Пхатти? Раньше за ним такого не водилось.

- Что в этом такого? - с вызовом спросила я. - За это ему и платят, к тому же в прошлый раз он был не против поделиться информацией об агенте.

- Может быть, ты и права, - успокаиваясь, признал Нуккид. - Но мне бы не хотелось его в это втягивать.

- Почему? Боишься, что он расскажет Пхатти?

Нуккид кивнул, однако не стал упрямиться:

- Если тебе так хочется, можем к нему съездить. Пхатти так или иначе все равно узнает.

Искать агента было не так страшно, как разговаривать с ним. Не имея оснований более затягивать сборы, я была готова к выходу уже через две минуты. Исчезновение Луиса Каро стало еще одним подарком судьбы, за который я, несмотря на всю мою любовь к Эмили, была благодарна. Даже хмурая физиономия Нуккида больше не пугала и не тревожила меня.

Суда настигла нас на пороге.

- Я думала, ты собиралась провести этот день дома, - с раздражением в голосе сказала она, и я на мгновение почувствовала себя провинившимся ребенком.

Суда не хуже меня знала, что появление в нашем доме Нуккида не могло привести ни к чему хорошему. Не представляю, кем она его считала, но не удивлюсь, если моим сутенером. И в таком случае наш уход выглядел в ее глазах особенно предосудительным.