КОСМОПОЛИС

Он увидел женщину, сидящую на тротуаре и просящую милостыню, с ребенком в руках. Она говорила на языке, который он не смог узнать. Он знал несколько языков, но не этот. Казалось, она пустила корни в этот кусок бетона. Может ее ребенок родился прямо здесь, под знаком "Парковка запрещена".

На улице стояли грузовики ФедЭкс и Единой Посылочной Службы. Чернокожие стояли с табличками в руках и говорили на африканском. Деньги за золото и брильянты. Кольца, монеты, жемчужины, оптовая торговля ювелирными изделиями, антикварные драгоценности. Это был мусульманский базар и еврейский городок. Здесь обитали торговцы и сплетники, продавцы безделушек и дилеры. Эта улица была оскорблением для правды будущего. Но у Эрика появилась ответная реакция на все это. Он чувствовал, как ее атмосфера электричеством приникает в каждый рецептор и изгиб его мозга.

Машина окончательно остановилась и он выпрямился, выйдя из нее. Движение на этой улице было похоже на длинный поток сверкающего жидкого металла. Торвал подошел к нему.

- Нам надо менять направление.

- У нас особая ситуация?

- Это и есть наша ситуация. Вверх по улице, можно сказать, наводнение. Там царит хаос. Проблема в президенте и в его приближенных. Он как жидкость. И он движется. Где бы он не оказался, наш спутниковый приемник показывает волновой эффект и массовый паралич движения. И здесь тоже. Еще проходят похороны в центре города, сейчас процессия движется на запад. С ними много машин и пешеходы. Ну и это наконец. У нас сообщение об угрожающей нашей безопасности активности в этой части города.

- Активности?

- Угрожающей. Хотя пока неизвестно какого характера. Из комплекса сказали обеспечить охрану.

Торвал ждал ответа. Эрик смотрел на витрину магазина за ним, в отличии от остальных не обложенную драгоценными металлами и камнями. Он чувствовал улицу, где люди постоянно проходили рядом друг с другом в закодированных движениях жестов и танца. Они старались шагать не сбиваясь с ритма, потому что сбиваться означает уступать кому-то, быть слабым, но людям иногда приходилось делать шаг в сторону и даже останавливаться, почти все время отводя глаза. Встреча взглядами - деликатная вещь. Четверть секунды обмена взглядами было нарушением соглашений, держащих город в обычном рабочем ритме. Кто кому уступает, кто на кого смотрит или не смотрит, какую обиду таит в себе легкое прикосновение? Никто не хотел, чтобы к нему прикасались, будто бы все заключили пакт о неприкосновенности.

Даже здесь, среди смеси из древних культур, осязаемых и сплетенных друг с другом, с которой смешиваются и простые прохожие, и охранники, и покупатели, прилипшие к витринам, и просто бродяги-дураки, люди все равно не прикасались друг к другу.

Он стоял в разделе поэзии в магазине "Готэм Бук Март", пролистывая дешевую книжку, рассматривая тонкие брошюры, толщиной в несколько сантиметров, выбирая стихи по их длине и ширине. Он искал стихи длиной в четыре, пять или шесть строк. Эрик внимательно изучал такие, вдумываясь в каждый намек, а его чувства будто бы плавали в пробелах между строками. На страницах были символы и сама страница. Белый цвет очень важен для восприятия стихов.

Звук клаксонов доносился с запада, вместе с электрическим воем сирен машин скорой помощи. Да, их до сих пор так называют.

Женщина прошла за его спиной, но он поздно повернулся, поэтому не знал, как понял, что это была женщина. Он не видел, как она зашла в заднюю комнату, но точно это знал. А еще он знал, что должен пойти за ней.

Торвал не заходил в книжный магазин вместе с ним. Один из его помощников расположился недалеко от входной двери. Это была женщина, время от времени поднимающая глаза от книги, которую держала в руках.

Он зашел в заднюю комнату, где несколько покупателей пытались найти старые книги на больших полках. Среди них была женщина, на которую он взглянул один раз и понял, что искал не ее. Как он это понял? Он не знал и в то же время знал. Он проверил офисы и уборную для персонала, а потом заметил, что в эту часть магазина вели две двери. Когда он зашел через одну, женщина, которую он искал, вышла через другую.

Он вернулся в основную комнату, шагая по старому паркету, среди нераспакованных коробок и аромата угасших десятилетий, осматривая все вокруг. Ее не было среди покупателей и персонала. Он понял, что его телохранитель улыбалась ему. Это была чернокожая женщина, с запоминающимся лицом, позволявшая глазам игриво посматривать в сторону двери, находящейся справа от нее. Он подошел к ней и открыл дверь в холл, где на одной стене висели полки с книгами, а на другой - фотографии поэтов-социопатов. Лестничный пролет вел к галерее над основным этажом. На ступеньках сидела женщина, без сомнений, та самая. В ее спокойной позе была какая-то особенность, легкость. Затем он понял кто она.

Это была Элиз Шифрин, его жена, читающая книгу со стихами.

- Прочти вслух, - сказал он.

Она посмотрела на него и улыбнулась. Он встал на колени рядом с ней и положил руки на ее лодыжки, восхищаясь ее мягким взглядом.

- Где твой галстук? - спросила она.

- Я проходил осмотр. Увидел свое сердце на экране.

Он провел ладонями вверх по ее голеням, остановившись на внутренней поверхности коленок.

- Мне не нравится это говорить...

- Но.

- Ты пахнешь сексом.

- Я пахну встречей с врачом.

- Ты весь просто пропах сексом.

- Знаешь что это? Это запах голода, - сказал он, - Я хочу позавтракать. Ты хочешь позавтракать. Мы люди в этом мире. Нам нужно есть и говорить.

Они, держась за руки, направились в забегаловку на другой стороне улицы. Мужчина продавал часы, разложив их на банном полотенце, которое он постелил на асфальт.

Забегаловка была просто длинной комнатой, напичканной телами и шумом. Он протиснулся через толпу заказавших еду на вынос и нашел свободные места у стойки.

- Я не уверена насколько сильно хочу есть.

- Ешь и узнаешь, - сказал он, - Кстати о сексе.

- Мы женаты всего пару недель. Почти пару недель.

- Все в почти паре неделях. Все в днях. На жизнь остаются только минуты.

- Мы же не будем начинать считать время? Или с важным видом спорить на эту тему.

- Нет. Мы хотим заняться этим.

- Тогда займемся. Обязательно.

- Нам этого хочется, - сказал он.

- Секса.

- Да. Потому что нет времени им не заниматься. Времени становится все меньше с каждым днем. Что? Ты не знала этого?

Она посмотрела на меню, занимавшее всю верхнюю часть стены, и выглядела не в духе из-за окружения и настроя. Он громко произносил названия блюд, которые, по его мнению, ей бы понравились, ведь он не знал, что она любит.

В помещении смешивались разнообразные акценты и языки, а продавец объявлял о готовых заказах через мегафон.