КОСМОПОЛИС

На южной стороне улицы находился эфиопский ресторан. Эрик представил себе мягкий ломтик ржаного хлеба и мясо, тушеное с чечевицей. Он представил тушеную баранину с берберской смесью. Ресторан был уже закрыт, но со стороны кухни виднелся тусклый свет. Он приказал водителю остановить машину.

Ему хотелось тушеной баранины, хотелось сказать это, почувствовать запах и съесть.

Дальше все происходило слишком быстро. Он вышел из машины, к нему подбежал какой-то мужчина и ударил его. Эрик поднял руку, чтобы защититься, но, не успев, вслепую ударил мужчину то ли в голову, то ли в плечо. Он почувствовал какую-то слизь, смесь крови и чего-то еще на своем лице. Его глаза были покрыты этой смесью, но он слышал звуки борьбы между Торвалом и тем мужчиной.

Эрик достал платок из кармана и встал на бордюр, начав вытирать лицо, осторожно, на случай если вдруг сместилось глазное яблоко. Наконец, ему стало видно, что Торвал прижал мужчину к капоту лимузина, сковав ему запястья за головой.

- Объект обезврежен, - сказал Торвал в лацкан пиджака.

Эрик чувствовал какой-то запах и вкус. Сначала он понял, что частично это вкус его собственной спермы, которую он вытер этим платком еще днем. Но вкус на языке сбивал его с толку.

Мужчина, объект, что-то говорил, но ничего не было понятно. Торвал поднял его с капота машины и, держа его лицом к Эрику, заставил откинуть голову назад.

- Я тебя выслеживаю уже долгое время, сукин ты сын, - сказал он, - Хорошенько я тебя в дерьме обвалял.

Эрик заметил несколько фотографов справа от них и мужчину, опустившегося на колени, снимающего видео. Рядом стояла их машина с открытыми дверьми.

- Сегодня, благодаря стараниям настоящего виртуоза, ты весь в креме, - продолжал мужчина, - Это моя миссия во всем мире - саботаж власти и богатства.

Теперь Эрик понимал. Это был Андрэ Петреску, "убивавший" людей пирогами и тортами. Он выслеживал руководителей корпораций, военачальников, звезд футбола, политиков, и размазывал по их лицам пироги. Он нападал на глав штатов, когда они находились под домашним аррестом, выслеживал преступников и судей, которые выносили им приговор.

- Я три года этого жду. Пироги у меня всегда свежие. Я не напал на президента Соединенных Штатов ради этого. Он легкая цель, а ты - важнее. Тебя трудно достать.

Петреску был низкорослым парнем, он был выкрашен в блондина и на нем была рубашка с логотипом "Мир Диснея". Эрик поймал восхищенную интонацию в его голосе. Он пнул его между ног, наблюдая, как тот корчится от боли, не в силах вырваться из рук Торвала. Когда наконец включился свет, Эрик напал на фотографов, нанося им множество ударов. Для него это стало облегчением. Трое мужчин, пятившихся от него, споткнулись о мусорные ящики, а потом удрали. Оператор с камерой сразу сел в машину.

Эрик вернулся к лимузину. Он соскребывал крем с лица пальцем, а потом облизывал его. Крем был со вкусом лимона.

Теперь они с Торвалом были связаны насилием и посмотрели друг на друга с уважением. Петреску все еще корчился от боли.

- У Вас нет чувства юмора, Мистер Пэкер.

Эрик потряс его за плечо. Он молчал несколько минут, прежде чем заговорить.

- Вам нужна только репутация. А меня столько раз избивали охранники, что я практически ходячий мертвец. В Англии меня заставляют носить ошейник, который передает радиосигнал, чтобы Королева была в безопасности, чтобы они могли выслеживать меня, как какую-нибудь вымирающую птицу. Но одно точно. В течение шести дней я три раза размазал пирог по лицу Фиделя, пока он был в Бухаресте. Я художник, а пироги - мои краски. Однажды я спрыгнул с дерева на Майкла Джордана. Это был мой знаменитый "Летающий Пирог". То видео хоть в музее выставляй. Да я Султана гребанного Брунея достал в собственной ванне. Они потом засунули меня в черную дыру, пока я не охрип от криков.

Они смотрели, как Петреску, спотыкаясь, шел вверх по улице. Ресторан был закрыт на замок и они остановились около него. Волосы и уши Эрика были в креме. Его одежда была запачкана кусочками лимонного пирога. Он чувствовал, что один из репортеров своей камерой поранил ему лоб. Ему надо было облегчиться.

Он чувствовал себя превосходно, держа кулак в другой руке. Ему это нравилось: жжение и теплота. Его тело шептало что-то. Именно оно придало ему силы, чтобы набить морды тем фотографам. Он чувствовал, как стучит сердце и как поднимается давление крови в венах, когда вспоминал журналистов, свалившихся на мусорные ящики.

Эрик нашел свои солнцезащитные очки в шампанском и положил их в карман рубашки. На улице кто-то играл в баскетбол. Он уже собирался уезжать оттуда, но передумал, когда услышал звук подпрыгивающего мяча, и вышел из машины, перейдя улицу, где находилась игровая площадка. Он посмотрел сквозь двойную ограду и увидел нескольких ребят, играющих в баскетбол один на один.

Первые ворота были закрыты. Ему пришлось перелезть через ограду с острыми металлическими выступами. Вторые ворота тоже были заперты. Он перелез и через эту ограду, хотя предыдущая была в два раза ниже. Торвал молча следовал за ним.

Они прошли к дальнему краю парка и наблюдали за игрой.

- Умеешь играть?

- Немного. Не мое это, - ответил Торвал, - Регби - вот что я умею. А вы?

- Немного. Мне само действие нравится. Но сейчас я только качаюсь.

- Надеюсь, вы понимаете, что кто-то все еще угрожает вашей безопасности.

- Кто-то еще остался.

- То, что произошло, тоже было нападением. Но крем - это всего лишь знак неуважения.

- Конечно. Я все понимаю.

Дети были сосредоточены и издавали непонятные горловые звуки.

- В следующий раз никаких пирогов и тортов.

- Десерта больше не будет.

- Он где-то там и он вооружен.

- Он вооружен, но и ты тоже.

- Действительно.

- Тебе придется воспользоваться оружием.

- Скорее всего, - ответил Торвал.

- Можно мне посмотреть?

- Посмотреть. Ладно. Почему нет? Вы же за это платите.

Они оба вяло рассмеялись.

Торвал достал оружие из пиджака и отдал Эрику. Красивый, черно-серебряный, с красно-коричневой рукояткой, пистолет, дуло которого было длинной в четыре с половиной дюйма (около 12 сантиметров - прим. пер.).

- Производство Чешской Республики.

- Отлично.

- Умная вещь. Даже слишком умная.

- С распознаванием голоса?

- Да, - ответил Торвал.

- Как это? Ты говоришь и он распознает твой голос?

- Именно так. Механизм не активируется, если голос не соответствует хранящейся в нем информации. А соответствует только мой голос.

- Тебе приходится говорить на чешском, чтобы выстрелить?

Торвал широко улыбнулся. Эрик впервые видел его улыбку. Свободной рукой он достал из кармана очки.

- Но голос - это только половина действия, - сказал Торвал, а затем замолчал, будто ожидая вопроса.