216512_B61BA_yamburg_e_a_pedagogicheskiy_dekameron

Я долго думал, почему в том, первом случае мы справились с ушибленным идеологией парнем, а здесь терпим полное фи­аско. Болезнь-то ведь одна, и, следовательно, способы лечения должны быть примерно одинаковы. Болезнь-то одна, да паци­енты разные. Даже элементарную простуду люди переносят по-разному, в соответствии с особенностями своего организма. Один легко и на ногах, а для другого она кончается летальным исходом.

В первом случае мы имели дело с горем от ума. Молодой человек искренне пытался разобраться в драматических колли­зиях отечественной истории и современности, самоопределить­ся в том хаосе мнений и оценок, который возник на закате советской империи. Благодаря хорошему интеллекту, скептиче­скому складу ума, обращаясь к добротной исторической лите­ратуре и первоисточникам, с нашей помощью он вышел из шо­винистического стопора.

Во втором случае мы имели дело с глубокими ментальными эмоциями. Первобытные пещерные инстинкты, страхи и фобии на фоне среднего интеллекта оставляли его глухим к любым до­водам разума. Вдобавок парень получил опыт «упоения в бою», хмелящего возбуждения от предстоящей расправы и консолидированной силы толпы.

В день всех влюбленных, когда в школе работает специаль­ная почта, разносящая признания в любви, среди прочих посла­ний я получил письмо, содержание которого меня нисколько не удивило, хотя оно было омерзительным. Оно не было подписа­но, но авторство не вызывало сомнений. Еще бы, и Валентин не наш святой, и дети, наряженные чертиками, разносящие по школе «валентинки». Одним словом, сплошной подрыв нацио­нального самосознания, вызывающий ненависть и презрение у патриотически «мыслящих» шизофреников. Я показал это ад­ресованное мне послание, где грязная ругань соседствовала с антисемитскими пассажами в стиле доктора Геббельса, стар­шему брату и развел руками. Тот все правильно понял и на сле­дующий день забрал родственника из школы. Мы ничем не смогли ему помочь.

Меня всегда удивлял знаменитый эпиграф повести В. Каве­рина «Два капитана»: «Бороться и искать, найти и не сдавать­ся». Звучит красиво, но странно. Коли ты уже нашел, то о сдаче не может быть и речи; радуйся себе на здоровье, празднуя по­беду. Лишь позже я узнал, что фразу эту В. Каверин заимство­вал у Ромена Роллана, но существенно ее переиначил. У фран­цузского писателя она звучит по-другому, гораздо более дра­матично: «Бороться и искать, не найти и не сдаваться». По-моему, и в человеческом, и в педагогическом плане это единственно возможная взрослая, трезвая и мужественная по­зиция.

Семь разгневанных матерей

Делегация взбудораженных мам буквально ворвалась в мой кабинет.

— Мы требуем, чтобы Володю К. немедленно перевели в другой класс! Он травмирует наших детей физически и нравст­венно. Дерется, нецензурно выражается, рассказывает ужасные вещи!

— Неужели восьмилетний ребенок способен терроризиро­вать целый класс?

— Представьте себе. Мы не можем быть спокойными, пока этот мальчик будет учиться с нашими детьми.

Тон задает очень возбужденная женщина, глаза ее горят гневом (через несколько лет нам еще предстоит встретиться по весьма печальному поводу).

— Хорошо, я разберусь. Только почему вы считаете, что пе­ревод в параллельный класс решит проблему?

— Это уже ваша забота, ваши трудности! Мы же отстаиваем интересы своих детей. Вы должны нас понять. В классе дети из приличных семей...

Лучше бы она этого не говорила... Чувствую, закипают во мне раздражение и неприязнь, но положение, что называется, обязывает. Тем более что взывать к здравому смыслу тех, в ком говорит лишь слепой охранительный родительский инстинкт, бесполезно. И все-таки делаю еще одну попытку.

— Неужели вы надеетесь все десять лет продержать своих детей в искусственной стерильной обстановке?

И вижу: именно надеются, собираются! Им и в голову не приходит мысль о том, что на каком-то этапе по тем или иным причинам и ребенок из «приличной семьи» может оказаться той самой овцой, которая портит стадо. Не сдаюсь, снова спра­шиваю:

— А что прикажете делать с детьми из «неприличных» се­мей? Ведь есть еще семьи, где родители пьют или где отца дав­но след простыл...

— Мы вас предупредили, — слышу в ответ. И совсем уж категорично: — Если не примете меры, будем разговаривать в другом месте!

На том и прощаемся. Вызываю классного руководителя.

— Как все случилось? За что Володю ненавидят в классе?

— Понимаете, мальчик агрессивный, физически заметно силь­нее других. По любому поводу вступает в драку...

— Что вы предприняли?

— Говорили с ним на классном активе. Класс очень друж­ный. Дети приняли решение: если Володя будет продолжать так себя вести, перестать с ним общаться совсем. И сейчас с ним стараются не разговаривать, чтобы не нарываться на грубость. Теперь вот что: после того как на родительском собрании я рас­сказала о сложившейся ситуации, члены родительского комите­та побывали у Володи, поговорили с его матерью.

Учительница работает первый год, ребятам она по душе, и нам, ее коллегам, со стороны видно, что дело у нее пойдет. Но вот с Володей — серия педагогических ошибок. Не попытав­шись как следует понять причины агрессивности ребенка, уже противопоставила его классу. Класс ей кажется дружным, но сплоченность всех против одного — самый низкий уровень сплоченности. Далее: сама ни в чем не разобравшись, разреши­ла действовать родителям, которые знали еще меньше. Можно представить, сколько говорили во всех семьях об этом мальчи­ке. И конечно, в присутствии детей, его одноклассников.

Все-таки в чем же причина Володиной агрессивности? Выяс­няется, у мальчика неправильный прикус. Для его исправления на зубах стоят металлические пластинки. Кто-то в классе обо­звал его «саблезубым». С этого все и началось. Мальчик ока­зался болезненно самолюбивым и на словесные оскорбления стал отвечать кулаками. Позавчера в столовой бросился на обидчика. Учительница с трудом его остановила. Естественно, родители встревожились. Ситуация возникла острая.

Коль скоро речь зашла о мальчике и мальчишеских взаимо­отношениях, мы вместе с педагогом решили призвать на по­мощь мужчин. Собрали совет отцов этого класса. В разговоре с ними пришлось признаться, что школа допустила ошибки. И мужчины все поняли, проявили выдержку и спокойствие, обе­щали поговорить серьезно с детьми. В результате конфликт удалось погасить, и отношения в классе полностью наладились. Я вспомнил эту историю, чтобы показать: ставшие традици­онными взаимные обвинения школы и родителей бесплодны и опасны. Надо выходить из этого замкнутого круга. Это непрос­то, для этого требуются известная трезвость и реалистичность мысли, а главное — самокритичность. Ведь в приведенной си­туации не на высоте оказались обе стороны.