216512_B61BA_yamburg_e_a_pedagogicheskiy_dekameron

Кто же должен поставить заслон на этом гибельном пу­ти? Совесть нации, ее учителя, под коими подразумеваю не только скромных представителей педагогического сообще­ства, к которому сам принадлежу, но деятелей культуры, науки, искусства — всех тех, кто способен осознать всю глубину пропасти, в которую добровольно, построившись в колонну по четыре, готовы идти неискушенные люди вслед за державными олухами. Между тем никакого всплеска эмоций по поводу создавшейся ситуации со стороны интел­лигенции не наблюдается. Никаких консолидированных действий не предпринимается. Почему так?

Известный деятель Французской революции Шомет за месяц до начала великого террора писал жене: «...учителя, вместо того чтобы просвещать нас, сделали нас дикарями, потому что и сами они дикие люди. Они теперь пожинают и пожнут то, что посеяли. Потому что все это, поверь, моя бедная женушка, окончится ужасно, мы ведь только еще на­чинаем». По прошествии двух веков, а особенно двадцатого с его пролившимися потоками крови, дикость сегодняшних учителей наций никак не является следствием необразован­ности, неискушенности и не может быть объяснена отсут­ствием должного опыта.

Здесь другое. Драма истекшего десятилетия в том, что в стране не осталось безусловных моральных авторитетов, таких людей без страха и упрека, какими в недавнем про­шлом были, например, А. Сахаров и Б. Окуджава. При них многое было недопустимо и постыдно. Разумеется, это каса­лось не всех, но по крайней мере тех, кто относил себя или хотя бы стремился быть причисленным к образованному слою. С уходом из жизни этих знаковых фигур в культуре образовалась никем не восполненная пустота. Произошло это потому, что интеллигенция, которую до конца не сломи­ла даже Лубянка, не выдержала испытания рынком. Нет ни малейшего сомнения в том, что дикость развернутой сред­ствами массовой информации антигрузинской истерии, со всеми ее неизбежными последствиями, осознается боль­шинством интеллектуалов, не утерявших способность к сис­темному анализу. Их верноподданное молчание — свиде­тельство не изъянов мышления, с ним все в порядке, но по­казатель дефектов нравственности. Пока в открытый бой, как следовало ожидать, идут одни старики: Д. Гранин, Б. Стру­гацкий — люди культуры, в чьей исторической памяти со­хранилась не только гнетущая атмосфера массовых чисток, но и мужественный поступок Галактиона Табидзе, не побоявшегося в подобных обстоятельствах вступиться за честь Б. Л. Пастернака. И как вступиться: когда в 1959 году к гру­зинскому поэту пришли в больницу получить подпись под письмом, осуждающим русского собрата по цеху, он выбро­сился с балкона.

Здесь мы подходим ко второму и, на мой взгляд, главно­му вопросу: кого спасать в сложившейся ситуации? Как ни покажется странным, за грузинских детей я относительно спокоен. Из ежедневного общения со многими своими кол­легами, директорами московских школ, знаю, что на прось­бы милиции выявить детей грузинской национальности они отвечают деликатным, но твердым отказом. Справедливо ссылаясь на то, что в паспорте графы «Национальность» давно не существует, а определять происхождение ребенка по цвету глаз, форме носа и звучанию фамилии не входит в их должностные обязанности.

Пока ответных репрессий в адрес руководителей школ за отказ в сотрудничестве с органами не наблюдается. Ско­рее всего, развернутая кампания по отлову в школах гру­зинских детей обернется скверным анекдотом и, как это часто у нас бывало, выдохнется сама собой, но осадок оста­нется. Его химический состав не столь безобиден: отравлен­ная подозрительностью атмосфера, чувство допустимости и дозволенности подобных акций («а чего особенного?») и, наконец, гнетущее ощущение безысходности от отсутствия немедленной консолидированной реакции общества на по­добные «мероприятия».

Все это видят вступающие в жизнь поколения и делают свои выводы. Вспоминаю, как год назад в Германии пожи­лой немец, увидев российских туристов, смело переходивших на красный свет пустынную улицу, прошептал: «Как они могут? Ведь дети смотрят!» Вот и получается, что спа­сать в сложившейся ситуации необходимо прежде всего российских детей, вне зависимости от их национальности.

Статья многих затронула за живое. Общеизвестно: посеешь ветер — пожнешь бурю. На форуме «Новой газеты» разверну­лась ожесточенная дискуссия. Какие только обвинения не посы­пались в адрес автора статьи, каких только эпитетов он не удо­стоился, включая «почетное» звание «заслуженный пень всех наук». Бывает, чего только не прочитаешь о себе в Интернете! Понимая, что обижаться не следует, я решил продолжить разго­вор на страницах газеты. Но, пока я собирался с мыслями и от­тачивал формулировки ответов, на форум пришли мои учени­ки. Честно говоря, я их об этом не просил. Закаленный в боях полемист, я нисколько не нуждался в их помощи, полагая, что втягивать школьников во взрослые разборки — последнее де­ло. Но форум по щелчку мышки предоставляет слово всем же­лающим, не спрашивая о возрасте и занимаемом положении. Не буду приводить комплиментарные высказывания своих уче­ников, вступившихся за честь и достоинство своего директора. Все они выступили под псевдонимами, что исключает характер мелкого подхалимажа. Но, надо отдать им должное, не без их участия настроение на форуме стало меняться. Тем временем я подготовил в газете развернутый ответ своим оппонентам.

Не рекламная пауза, или Что должна делать интеллигенция, когда остальные кушают твикс

Взяться за эти заметки меня побудило страстное обсуж­дение на сайте «Новой газеты» моей статьи «ВРИО интел­лигенции» (Новая газета. 2006. № 80). Напомню, речь там шла об отсутствии консолидированной реакции образован­ного слоя общества на развернувшуюся в СМИ антигрузин­скую истерию и неуклюжую попытку силовиков организо­вать отлов нелегальных мигрантов путем выявления всех без исключения грузинских детей, обучающихся в настоя­щее время в московских школах. Вывод: люди, которых до конца не сломила далее Лубянка, не выдержали испытания рынком.

Я искренне благодарен всем откликнувшимся на эту публикацию: как тем, кто отнесся к ней сочувственно, рав­но как и своим беспощадным оппонентам, не пожалевшим для автора резких эпитетов, включая и бранную лексику, весьма прозрачно закамуфлированную компьютерной сим­воликой. Пишу об этом не из уничижения, которое, как из­вестно, паче гордости, и не из стремления продемонстриро­вать рафинированное салонное воспитание. Куда там, пер­воначальное развитие, полученное мной в послевоенных переулках Замоскворечья, заставляет с пониманием отно­ситься к ненормативной лексике как к неотъемлемой части нашей культуры. До максимы «возлюби врагов своих», го­ворю честно, пока не дорос. Здесь другое — живой разговор живых людей, не покрывшихся броней пофигизма. А по нынешним временам, когда большая часть слов провисает, уходит, как в вату, завязавшаяся полемика уже подарок, да­же если ее стиль весьма далек от совершенства.