Ковалевская Елена - Письмо с которого все началось

Походные записки были небольшого размера, всего пара томов, их возили с собой на случай срочно узнать что-то важное о некоторых людях.

Констанс всегда находился в центре политических и религиозных событий, всегда старался располагать информацией об интригах, которые непрестанно затевались возле папского престола. К тому же он разительно отличался от своих собратьев: епископы ордена были все как на подбор, высокие и крепкие мужчины, ведь начинать приходилось с простых боевых братьев, тогда как Констанс – невысок и сухопар. Каким образом он поднялся до такого поста, оставалось загадкой, ведь представить его на могучем боевом скакуне не хватит воображения даже у самого искусного сказочника. Однако, несмотря ни на что, его преосвященство являлся главой со своей резиденцией в этом монастыре, официальным представителем командора, а так же его первым достойным доверия во многих вопросах ордена и церковной политики.

Пролистав необходимые документы, секретарь выяснил, что в юности у настоятеля и ныне покойной девицы Орман была связь, вследствие которой у нее родился сын. Девица померла родами, но она была горячо любимой младшей дочерью графини д`Эрнес, а та в свою очередь была любимой сестрой своего брата, нынешнего кардинала братьев адмонитианцев. Мальчика оставил при себе отец, и он в настоящее время тот служит в монастыре архивариусом.

Боклерк составил витиеватое послание, в коем намекал на возможные неприятности со стороны кардинала, если настоятель ордена надумает вскрыть послание, прибывшее от настоятельницы монастыря Святой Великомученицы Софии Костелийской. А так же аккуратно порекомендовал отправить письмо дальше, например кому-нибудь из епископов, находящихся в ауберге ордена, а еще лучше самому командору. Перечитав написанное, он убрал слова, содержащие явную угрозу, вдруг настоятель вздумает упереться, добавил еще пару размытых пожеланий о процветании, и переписал его набело. Утром нужно будет показать епископу, а после отправить с вестовым.

Зазвонили колокола, созывая на утреннюю службу. Секретарь убрал в небольшой, окованный железом переносной сундук походные записи, уложил туда же большую чернильницу-непроливайку и связку перьев. Закрыл его на висячий замок, а ключ повесил на отдельный шнурок на шее, и спрятал под сутану. Теперь можно было идти к его преосвященству, помогать собрать вещи. От бессонной ночи глаза покраснели, а ощущение было такое, что словно под веки песка насыпали. Чтобы взбодриться и скинуть сонливость, перед выходом лицо пришлось ополоснуть холодной водой. Хотя это мало помогло – спать все равно хотелось; а сегодня в путь. К тому же в повозке особо не выспишься: несмотря на мягкую внутреннюю обивку и неспешный ход, в ней здорово мотало из стороны в сторону. Пересаживаться на лошадь тоже не было смысла, с непривычки весь зад отбить можно. Но потакать усталому телу нельзя – дела превыше всего.

Самостоятельно сделать карьеру на церковном поприще Боклерк бы не смог, однако, поднимаясь совместно с его преосвященством по должностной лестнице, сумел достичь почти тех же высот. Оказавшись на службе у епископа, брат старался быть полезным, стремился стать его незаметным, но верным помощником, всегда готовым пожертвовать личными нуждами по первому требованию. Где бы он был, если б потворствовал своим слабостям? Так и мог остаться младшим подавальщиком старшего подметальщика, а не личным секретарем.

Еще раз окинув взором келью и проверив – все ли собрано, Боклерк поспешил в покои к его преосвященству. На пороге он столкнулся с братом-прислужником, выносившим ночной горшок, значит – епископ уже проснулся.

Констанс встретил секретаря в спальне, восседая за накрытым столом, только что подали завтрак. Трапеза была не по-монастырски богатой и радовала обилием мясных блюд.

– Доброе утро, ваше преосвященство! – поприветствовал Боклерк, кладя на край стола пару исписанных листов. Епископ, не отрываясь от еды, вопросительно изогнул бровь, и брат поспешил пояснить: – Это вариант письма для настоятеля Жофруа, – епископ сделал знак рукой – читай, секретарь вновь взяв листы, и начал.

Констанс внимательно выслушал послание, даже перестал жевать и хмыкнул, когда речь зашла о сыне.

– Хорошо, – одобрил он написанное. – Отправляй спешно. Деньги вон там возьми, – указав зажатой в руке двузубой вилкой на дорожный сундучок, в котором перевозилась походная казна. Секретарь подошел, достал оттуда небольшой, но все же довольно увесистый кошель и продемонстрировал епископу. – Подойдет, – согласно махнул тот.

Закончив завтрак, Констанс встал, и, приглашающе кивнув на стол Боклерку, направился мыть руки в серебряном тазу. Наскоро перекусив, секретарь поспешил начать укладывать епископские вещи.

– Можешь завернуть с собой, – великодушно разрешил тот, наблюдая за жующим на ходу братом. Столь хорошего и исполнительного помощника, которому к тому же можно доверить многие тайные сведения, у его преосвященства прежде не было.

Он нашел его в одном из монастырей Бремула, когда останавливался у настоятеля торкунитов. Юноша был там младшим переписчиком. Когда прежний секретарь, разболтав пару секретов, 'нечаянно' отравившись в дороге, заболел и умер, епископу в спешном порядке потребовался новый. Тогда никого лучше не нашлось, и Констанс согласился на предложенную замену, в дальнейшем предполагая отыскать в дальнейшем более опытного помощника. Однако Боклерк с таким рвением взялся за работу, выказывая при этом полную преданность, что после нескольких проверок, епископ решил оставить брата при себе. И вот уже более семнадцати лет имел в своем распоряжении отличного помощника, даже в решении щекотливых вопросов.

Собрав все вещи, секретарь поспешил известить настоятеля монастыря, что они немедленно выезжают. Настоятель, сделал вид, что сильно опечален их отъездом, но, несмотря на его скорбное лицо становилось ясно: он весьма рад избавится от столь почетных гостей, и вновь стать полноправным хозяином в обители. Боклерк попросил собрать в дорогу послушника Марка, предупредить братьев-сопровождающих о скорейшем отъезде и, дабы не огорчать епископа, приказать подать в дорогу корзины с лучшей едой. Распорядился он и об отправке письма, выразив при этом, как бы невзначай, сомнение в скорости его доставки. Поскольку сомнение личного секретаря его преосвященства будет рассматриваться как сомнение самого епископа, то письмо отошлют адресату с максимально возможной быстротой. Что ж еще одна прелесть его нынешнего положения была в том, что он, будучи всего лишь простым братом по Вере, мог приказывать настоятелю оогромного монастыря. Раздав все необходимые распоряжения, Боклерк вернулся в кабинет к его преосвященству.