Ковалевская Елена - Письмо с которого все началось

Лишь когда солнце коснулось земли, собираясь уйти на покой, я добралась до кривобокого холма, и, обогнув его с левой почти что отвесной стороны, стала искать сестер. Светило быстро опустилось за горизонт, так что стоянку, хитро устроенную Гертрудой в густом березняке, я нашла по чистой случайности, буквально свалившись им на головы.

– И где тебя носило? – первое, что я услышала от Юозапы.

– Да так, болталась то тут, то там, – ответила немного смутившись.

– Оно и видно.

– Как твое плечо? – поинтересовалась я у нее.

– Нормально, обойдется без твоего внимания, – похоже, сестра еще злится из-за ранения. – Уже пару часов тебя дожидаемся.

– Там все в полном порядке. Я посмотрела: слегка кровит, но, думаю, что к утру перестанет, – сообщила мне вышедшая из темноты Герта. В руке она несла котелок полный воды. – Агнесс, лошадь прими!

– А что сразу…

– Я сказала, лошадь прими!

Следом появилась Агнесс в рубашке, к подолу которой были привязаны кальцони, закатанные до колен. Ноги босые, а в руке связка из четырех рыбин. На голове у нее красовался съехавший набок горжет, видимо урок Юозапы пошел впрок. Девочка аккуратно положила выловленную рыбу на лопух, тяжело вздохнула и протянула руку.

– Давайте…

Я передала поводья и она увела Пятого в темноту, где пофыркивали остальные лошади. Уже привык к ней, зараза, дается в руки. Сестры сняли доспехи, я решила последовать их примеру. Болтаться круглые сутки, имея на плечах около трех стоунов, удовольствие ниже среднего. (1 стоун – 6,35 кг.) Обычно свое снаряжение мы возим увязанное в тюки и притороченное к седлам, и лишь во время боевых действий облачаемся. В данной же ситуации моя мнительность избавила нас от возможных ранений, а Юозапе сохранила плечо. Не будь на ней положенной амуниции, болт прошил бы ее насквозь, и неизвестно как могло тогда дело обернуться.

– Завтра как поедем? – я задала свой коварный вопрос, стягивая бригантину, мелочь типа перчаток и прочей ерунды уже успела сложить в аккуратную металлическую кучу.

– Одоспешенными.

– Юза, ты ли это? Что я слышу? – но та моей шутки не поддержала, глядя на меня с нехорошим прищуром.

Герта разворошила угли прогоревшего костра, спрятанного так, что со стороны его почти невозможно было обнаружить. Обмазала рыбу глиной, которую накопала рядом у ручья и зарыла в малиновые головни. Суббота, праздничный день, можно полакомиться! М-м-м! Обожаю!

– Действительно, где ты так долго? – поинтересовалась она, пристраивая котелок с водой прямо на угли. Потом уселась на притащенный откуда-то ствол поваленного дерева и протянула озябшие ноги к теплу. Как и Агнесс, она была босая.

– Носилась, где ни попадя. Проверяла, нет ли где таких же злобных братьев, – ответила я.

– И как? Не было 'злобных братьев'?

– Не-а.

– А почему мы уверены, что это братья? – неожиданно спросила Юозапа.

– Действительно! Почему? – подняла голову Герта и посмотрела на нас.

– А кто еще? – я удивленно выгнула бровь, расстегивая стегач.

– Это могли быть кто угодно: солдаты, туркаполи, наемники на худой конец, – предложила варианты Юза.

На эти слова Гертруда отрицательно мотнула головой.

– Не наемники – это точно. Первое – у них доспехи слишком похожие были, а наймиты вечно одеваются кто во что горазд. Здесь же сразу в глаза бросалось, что броня из единой мастерской вышла. Второе – какие наемники в центральных областях союза? Они стараются здесь не появляться, чтобы не нарваться на орденский патруль. К тому же какой наймит бросится на орденских в полутора днях езды от головного монастыря?

– Стоп, стоп! – вскинула я руки, останавливая рассуждение сестры. – Тогда согласно твоим рассуждениям это были и не солдаты и не туркополи. Иначе будь это они, то нападение было случайным.

– Почему случайным?! – возразила Юза.

– А ты считаешь, что сидели эти молодцы и ждали, когда же мы такие красивые поедем именно в сторону Каменцов? – я изумленно посмотрела на сестру. – Сама подумай! Да и зачем солдатам нас цеплять?

– К тому же не забывайте, что уже в госпитале за нами наблюдали, – напомнила нам Герта. – Так что этот 'кто-то' так или иначе связан с церковью.

– Сейчас мы можем спорить без конца, – поддержала ее Юозапа. – Но давайте придерживаться фактов. Во-первых: мы не знаем, кто были нападавшие. Во-вторых: хорошо, признаю, в госпитале за нами наблюдали, а может быть еще и до госпиталя. Ты подорожную при въезде в город показывала.

– Сестры? Да ну, полный бред сивой кобылы!

– Может и не сестры, но ты что, каждой в душу заглядывала?

– Так стоп! – прервала нас Гертруда. – А то знаете, до чего мы сейчас договоримся?!

– Хорошо, сестер опустим, – миролюбиво согласилась Юозапа. – Но до полной ясности картины знаний маловато. Короче: напал кто-то, зачем – непонятно. Так что давайте бросим ковыряться попусту…

– Ничего себе попусту! – фыркнула я, усаживаясь к костру. – Юза, тебя чуть болтом насквозь не продырявили, а ты попусту…

– Смысл переливать из пустого в порожнее, – резонно заметила та. – Сейчас девочка придет, что делать будем?

– Есть, – твердо сказала Герта. – Сначала поедим, а потом хоть всю ночь болтайте.

Я вздохнула; все ясно, снова проснулся наш доморощенный тиран. Если старшая сестра сказала: есть и только после болтать, то так оно и будет. Гертруда воспитывалась в крестьянской семье, где царили жесткие патриархальные нравы, и за едой не разрешалось разговаривать о посторонних вещах. Такой порядок, подкрепленный орденскими правилами, она, будучи боевой сестрой в четверке, заставляла нас неукоснительно соблюдать.

Вернулась Агнесс, и старшая сестра подвинулась, предлагая сесть рядом.

– Ноги к теплу вытяни, – посоветовала ей Герта. – А то, не дай Бог, простудишься. Рыба запечется, и поужинаем, а как закипит вода, я травяной завар сделаю. (Завар – травяной сбор, или по-современному травяной чай)

– Здорово, – неподдельно обрадовалась та.

Все неловко замолчали, не зная с чего начать. Я подобрала палочку и поворошила угли, взметнулись искры.

– Осторожней! Золы в воду не наспускай! – одернула меня Гертруда, веточку пришлось отбросить. Мы опять замолчали.

– Ладно, шут с вами! – махнула она рукой, разрешая. – Давайте, до еды разбирайтесь.

Ну, наконец-то можно, а то попробуй, скажи что-нибудь без ее ведома. Та-ак прилетит!

– Агнесс, девочка моя, – осторожно начала я, разница между нами в возрасте была более десяти лет, так что подобное обращение казалось уместным. – Скажи, откуда ты такая взялась на наши головы? – та молчала, уставившись на закопченный бок котелка. – Ну?

Младшая сестра сначала, помялась, повздыхала, надеясь вызвать наше сочувствие, но не дождалась. Не выдержав молчаливого давления с моей стороны, она поднялась, подошла к сложенным в стороне сумкам, и, откапав в них что-то, принесла к огню. Им оказался сложенный вчетверо лист.