Ковалевская Елена - Письмо с которого все началось

– Подъем.

– Уже полдень? – раздалось из-за спины. А когда я повернулась, Юозапа лениво приоткрыла один глаз.

– Почему полдень? – удивилась я.

– Потому что ты сама проснулась, – едко прокомментировала она.

– Язва.

– Вы, засони! С добрым утром! – в полный голос сказала Гертруда. – Я на вас уже час смотрю. Па-адъем! – гаркнула она и ухватила спящую Агнесс за бока.

Вы видели, чтобы с кровати выпрыгивали, оттолкнувшись от нее всем телом? Редкое зрелище! Просто чудо, что после невероятного скачка наша красотка устояла на ногах и не убилась. Она хватала воздух открытым ртом, и очумело оглядывалась по сторонам.

– Утро доброе! – поприветствовала ее Юза, и, потягиваясь, поднялась с постели.

– А? Что? Доброе… – девочка, наконец, проморгалась, выдохнула, обретая дар речи.

Вот так выглядит знаменитая побудка Гертруды в чужом исполнении, если смотреть на это со стороны. В данном случае ее устроили Агнесс. С нами же подобным образом уже не пошутишь, в ответ прилетит – не отмашешься.

– Ну что, быстренько позавтракали и по коням?! – предложила я, начиная одеваться. Поддоспешник был чуть влажный, а сапоги совершенно не высохли в холодной комнате.

– Три тебе завтрака. Здесь жратву подают только после обеда, – обрадовала нас старшая сестра.

– Вчера предупредить не могла?! – раздраженно заметила Юза, натягивая стегач. – Все бы не съели.

– Сегодня пятница, постный день, – начала выкручиваться Герта.

– А ты головой нигде не ударялась? Обычно посты за тобой не наблюдаются, – выгнула бровь Юозапа, перестав застегивать поддоспешник.

– Ну хорошо, я просто-напросто забыла об этом сказать! – наконец созналась та. – Ничего страшного, можно подумать, нам привыкать.

Ох-хо-хо! Тоскливо будет отправляться в дорогу на голодный желудок. Настроение махом скисло. Мы споро собрались, надвинули капюшоны пониже, и гуськом вышли за дверь. Быстро прошли по коридору, спустились вниз в залу. При свете дня постоялый двор предстал перед нами во всем своем убожестве. Нет, мы ночевали в местах и похуже, но тут тоже изрядный клоповник. Лавки лежали на столах кверху ножками. Ну надо же! Здесь даже пытаются убираться или хотя бы подметать пол. За стойкой никого не было, у входа на голой лавке вытянулся какой-то бугай самого бандитского вида. Когда мы подошли к дверям, он, не вставая с лежбища, вытянул руку, преградив нам путь, и гаркнул.

– Верус!

На вопль вышел заспанный хозяин, почесал большой живот, и, бросив на нас хмурый взгляд, выдал.

– Оплачено, отпускай, – потом громогласно зевнул, развернулся и утопал прочь.

Здоровяк убрал руку. Мы вышли. Ну и обслуга здесь, ишь как пасут клиентов, а то вдруг смоются не заплатив.

Под небольшим навесом стояли наши лошади, других не было. Свели что ли? Это наши чужому в руки не дадутся. А вот седла отсутствовали. Вот гады! Но нет зря наговариваю: вон давешний мужичек тянет Гертрудино.

Мы оседлали коней и выехали за ограду.

– Ну что, сестры, с Богом! – попрощалась с нами Юозапа.

– Давай, с Господом! – махнула я в ответ рукой. – Если все сложится удачно – встретимся.

Гертруда тоже махнула им на прощанье и мы, направились вниз по улице, прочь от городских стен. Ехали не оборачиваясь, потому что оглядываться плохая примета.

К обеду небо прояснело, воздух потеплел, и лужи стали подсыхать на глазах. Лошади уже не вязли в грязи, и мы довольно быстро продвигались в сторону монастыря. Если мы удержим такой темп всю дорогу, то к вечеру будем в монастыре у августинцев.

В пути я любовалась окружающим меня природным великолепием. Вообще места близь Горличей очень красивые, такие редко где встретишь. Это и необозримые просторы разнотравных лугов, и серебристая лента Вихлястой сверкающая в лучах солнца… Дорога все петляет меж холмов; по обе стороны от нее то тут, то там огромные каменные валуны. Начало предгорий. Вот невероятно прозрачное голубое небо разорвал пронзительный клекот пустельги. А далеко на горизонте, словно бы нарисованные на небосводе с белоснежными шапками снегов притягивали взгляд горы…

Ближе к вечеру, когда от голода начало подводить живот, мы наконец-то добрались до монастырского бастида. Кони тоже устали, и с нашей стороны было бы жестоко их подгонять. Еще четверть часа пришлось трястись по перепаханному орденскими лошадями ристалищу, прежде чем доехали до барбакана. Решетка оказалась опущена, за ней в глубине караульного помещения стояли трое братьев с алебардами. Никак не отреагировав на наше неспешное появление, они увлеченно о чем-то разговаривали.

Чуть подождав для верности, старшая сестра прокричала:

– Герсу поднимите! – голос у нее был весьма зычный, такой, что докрикиваться милое дело. (Герса – решетка)

– Зачем? – раздалось в ответ.

– Пакет срочный! – продолжила надрывать горло Гертруда.

– Откуда?

– Я что, так и буду ор… кричать? Сюда подойдите! – и тише добавила. – Уроды, всю глотку с ними сорвешь.

Один из братьев не торопясь, подошел к прутьям решетки.

– Откуда? – с ленцой в голосе повторил он.

– Боевой Женский Орден Святой Великомученицы Софии Костелийской, – заученно протараторила я. – Срочный пакет его высокопреподобию настоятелю Жофруа.

– Видели мы, как вы срочно от ворот ехали, – так же вяло ответил брат.

– Слушай. Ты, – чтобы не сорваться на грубость Герта четко по отдельности выговаривала слова. – Кони у нас не железные. Раз говорят срочный, значит срочный!

Брат-охранник в раздумье чуть помолчал, а после выдал:

– Может, завтра приедете?

От подобных слов, я чуть с коня не свалилась. Ничего себе предложение?! Таким образом нас еще никогда не встречали.

У Гертруды поначалу даже чуть челюсть отвисла, но, кое-как справившись с собой, она выдавила:

– Ты что, ополоумел? – и уже увереннее продолжила: – Герсу подними, придурок! Мы не для того сюда две с лишним недели задницы мозолили, чтоб с тобой в воротах препираться! – так! Похоже сестра начала закипать…

– Ладно, – ответил охранник и ушел куда-то в глубь помещения.

Минут десять мы стояли и просто ждали, когда поднимут решетку, перегораживающую въезд. Наконец чудо свершилось, и она плавно поползла вверх. Я пришпорила жеребца и, пригнув голову, следом за сестрой въехала вовнутрь. Там никого не оказалось, похоже, браться убрались от греха подальше в караулку. Прежде чем попасть к подъемному мосту, ведущему за внешние стены монастыря, мы пересекли круглый двор барбакана. Звук лязгающих подков по брусчатке гулким эхом отражался от стен. Крутанув головой по сторонам, я невольно для себя отметила, что у августинцев тоже все серьезно построено, не хуже чем у варфоломейцев.