Ковалевская Елена - Письмо с которого все началось

– А ты как считаешь? – спросила меня Гертруда.

Видимо после истории с настоятелем она на какое-то время будет спрашивать у меня советов. Хотя пройдет день другой, и, как пить дать, все вернется на круги своя. Ведь подобное происходит не в первый раз.

Юозапа промолчала.

– Как? – в раздумье произнесла я. – Таскаться с письмом как дурень с писаной торбой в наш монастырь, и только потом дальше, мне не хочется. Известия устаревают в нем со страшной силой, и, боюсь что, еще через месяц будут нужны всем как прошлогодний снег. Мать за это нас по головке не погладит. Но и возить за собой ее племянницу тоже чревато последствиями. Поэтому нам надо решить: что более важно и менее опасно. Пока согласны? – сестры дружно кивнули. – Вдобавок мы связаны между собой проездной биркой при пересечении границы как путами: куда один, туда и остальные. Так? Так. Предлагаю для начала прочесть письмо, что настоятельница адресовала преподобному Жофруа лично, то которое должна была передать Агнесс, а потом уже определяться.

Герта кивнула сразу, Юозапа же чуть помедлила. Сначала ее подбородок пошел в сторону, но все же и она согласилась с моим мнением.

– Хорошо, читаем, – подвела я итог.

Я достала из-за пазухи сверток из промасленной кожи, в нем лежали два письма, одно непонятно кем проклятое, с которого началась вся эта история, другое Агнесс. Сломала простую сургучную печать, развернула и приступила к чтению.

– Куда? – мне не удалось сдержать удивления по мере прочтения текста.

– Что там? – обеспокоено спросила Юозапа.

– Сейчас, – я дочитала его до конца и передала, как полагается по старшинству Гертруде. – Держи.

Юозапа подсела к ней на краешек кровати, и они вдвоем склонились над бумагой.

– Ну что там? – принялась теребить меня Агнесс.

– А ты не знаешь?

– Нет. Мне тетушка его так, уже запечатанным отдала. Что там написано?

– Ничего себе, ближний свет! Это ж почти север! Край союза! – выдала Юза, закончив чтение.

– Да что там?! – девочка уже вся извелась. – Это же меня касается, а вы не говорите!

– Успокойся! – осадила ее старшая сестра. – Тебя от августинцев велено переправить к сподвижникам.

– Зачем? – ее удивление было не меньше нашего, а даже, пожалуй, и больше. – К каким движникам? Я не хочу ничего двигать.

– Балда! – расхохоталась Герта. – Не к движникам, а в орден Святого Кристобаля Сподвижника.

– Зачем? – от волнения девочка начала икать. Сестра подала ей кувшин с водой. Когда ее отпустило, еще раз переспросила. – Так зачем?

– А там не написано, – сообщила ей Юза, отбирая кувшин, чтобы она от волнения ненароком не пролила.

Агнесс выхватила письмо из рук Гертруды и быстро пробежала глазами по строчкам.

– Ничего не понимаю… – призналась она и в бессилии опустилась обратно на стул.

– Да здесь все ясно, как Божий день, – выдохнула я, поскольку мне стало все понятно. – Настоятельница не хочет, чтобы кто-нибудь знал, куда направили ее племянницу. Чем запутаннее нить, тем сложнее размотать клубок. Это очевидно как два плюс два. Мы, не зная кто такая Агнесс на самом деле, довозим ее до монастыря. Все первая ниточка обрывается. Абсолютно другие люди отправляют ее дальше – еще один обрыв. Агнесс, последний раз спрашиваю, у тебя больше нет писем, адресованных еще кому-нибудь? Нет? – она отрицательно покачала головой. – Что еще дала тебе настоятельница в дорогу?

– Двести двойных монет золотом, – тихо ответила она.

– Сколько?! – воскликнула Гертруда оторопев. – Да это же целое состояние!!!

У нас после двухнедельной дороги осталось еще по три золотых на нос. И это притом, что наши кони не простые верховые, а кавалеристские, и питаться должны, чтобы не потерять своих качеств высококлассным фуражом. А стоит он, ох как не дешево. На пять золотых семья ремесленника может безбедно жить до полугода, а если поэкономят, то и целый год. (Хорошая кавалеристская лошадь может пройти в день 80- 100 км, находясь под седлом часов по пять-шесть)

– Девочку просто-напросто решили качественно спрятать, так, чтобы концов не нашли, – продолжала объяснять я. – А теперь мы возвращаемся к вопросу: кто твои родители.

– Если меня хотели спрятать, может тогда не стоит их называть? – неуверенно предложила Агнесс.

– Вот сейчас как раз и следует.

– Погодите, – прервала нас Юозапа. – Пока никто ничего не сказал, может нам не нужно в это ввязываться? Отвезем девочку обратно к настоятельнице. Будь на самом деле проблемы, ее бы не отправили одновременно с опасным письмом.

– А здесь сестры уже я сглупила! – что делать, придется сознаться. – Думала, что мать что-то затеяла и не стала рассказывать о странностях своей поездки. Отчиталась, словно все прошло как обычно. Она понятия не имеет об этой кутерьме, и даже не знает, что епископ что-то замышлял. Вот поэтому и решила, что мы самый безопасный вариант.

– В следующий раз будешь откровенна с настоятельницей, – поучительно произнесла Юозапа. Сестра всегда категорична в оценке действий.

– В следующий раз за свою откровенность я могу попасть в лапы к Слушающим, – отрезала я. Терпеть не могу, когда Юза лезет в дела, в которых ничего не понимает. – Одной тайной больше, одной меньше, уже не страшно. Агнесс кто твои родители?

– Герцог Амт, – наконец-то сдалась она.

– А ты?

– А я их единственная дочь.

– Вот все и встало на свои места, – подытожила я. Мне до конца стало ясно к чему эти тайны.

– У тебя, может быть, и встало! Но ты уж просвети нас убогих, – язвительно потребовала Юза. – Мы же не бла-агародные, этикетам не обученные, в политиках не понимаем!

– Юза, перестань кривляться, – одернула ее я. – Тут только глухой не слышал об Амтах и политической ситуации в Винете.

– А ты сделай милость, потрудись, расскажи нам, – продолжала та. Юозапа, мягко говоря, недолюбливала аристократию из-за возможности более легкой жизни в Единой Церкви.

Сложилось так, что если ты знатен, то можешь достичь большего, даже если глупее всех окружающих на порядок. И не будь она дочерью поморского рыбака из глухого селенья, то давно стала бы старшей боевой и, может быть, имела бы свою боевую четверку, а не просиживала до сих пор в простых сестрах. Большинство ее родовитых сверстниц уже получили повышение, а ей тридцатидвухлетней, будучи обыкновенной сестрой, до сих пор приходится подчиняться более младшей, но рожденной у титулованных богачей. Воистину у всех нас есть свои маленькие слабости и амбиции.

– Хорошо, – согласилась я с обреченностью. Если Юозапе сейчас не рассказать, она меня вновь издевками про голубую кровь достанет. Не знаю, правда, как эти известия воспримет Агнесс, но… – Герта встань-ка возле двери, – мой тон не терпел возражений, и старшая сестра послушалась. Пришлось рассказывать.