Ковалевская Елена - Письмо с которого все началось

– Удар профессиональный, – заметил он, обращаясь к епископу, и продолжил осмотр. – Бил через одежды, так чтобы не обрызгало, мальчику же попросту, как куренку, свернули шею. Однако во всем случившемся я не вижу хорошо подготовленного покушения, – сделал он вывод из всего увиденного. – Похоже, кто-то в сильной спешке отправил к вам наемника, не знакомого с внутренними порядками ордена. Наверное тот, кто подослал убийцу, сильно торопился или хотел все решить с наскока.

Находясь на службе у епископа, Боклерк выучился распознавать множество ядов и симптомы отравления ими, разбираться в манерах и методах работы наемных убийц, усвоил несколько способов и приемов защиты от них. Обучился многим вещам, о которых большинство церковников следующих заповедям Господа и не знало.

– Упокой, Господи, душу раба твоего… – выдохнул Констанс, осеняя себя знамением, и распорядился. – Окажите брату Эжену и его помощнику полагающиеся соборования. Боклерк, проследишь. При похоронах посторонним сообщите, что умерли они от естественных причин, да простит меня Господь за эту ложь! Не нужно, чтоб об этом все языком трепали.

С этими словами он развернулся и ушел к себе.

– Ишь, стервец, орудовал мастерски! – замелит брат-сопровождающий, как только епископ скрылся. – Кровищи словно на бойне натекло! А на самом убивце, поди, не пятнышка?

– Не пятнышка! – подтвердил секретарь, оттирая испачканные пальцы о кухонное полотенце.

– Ну, надо ж!

– Вот что Тиас, – обратился Боклерк к брату-сопровождающему. – Ты же в своей тройки за ведущего?

– Ну!

– Сейчас ваша очередь дежурить? – тот опять кивнул. – Тогда поднимай другую, пусть прочешут все помещения с верху донизу, мало ли что. Необходимо усилить охрану апартаментов нашей епархии, но так чтобы другие не пронюхали. Старшим назначаю тебя, если кто-то будет роптать, направляй ко мне, я лично поговорю с недовольными! Предупреди всех боевых братьев, прислужников и помощников, нечего им прохлаждаться! Переводи на осадное положение, за пределы помещений ходить только по двое, всем вооружиться, но скрытно. Когда приславший убийцу поймет, что затея с отравлением провалилась, то следом могут попытаться убрать его преосвященство при помощи чего-нибудь колюще-режущего. Так, что еще… – секретарь невольно копировал манеру речи и интонации епископа. – Завтра его преосвященство должен будет сразу после заутреней быть в Паласте, сопровождающими будете шестеро разом! Не приведи Господь, что случится с епископом, сам знаешь, где всем скопом оказаться можем! – он указал пальцем вниз, намекая на подвалы Ответственных.

Оранжереи в Sanctus Urbs давно славились своим разнообразием сортов растущих в них растений и деревьев. К папскому столу круглый год подавались то северная лесная ягода, то прихотливая южная алыча или персики, заботливо выращенные трудолюбивыми монахами. А залы и комнаты в зависимости от сезона украшались ароматными нарциссами, разноцветными нежными ирисами, капризными розами или пламенеющими георгинами.

Утро еще разгоралось розовой ленточкой на востоке, когда его преосвященство епископ Констанс прибыл на назначенную встречу. Он явился, предприняв всевозможные меры предосторожности: с усиленной охраной, одев под сутану свой хоубергеон. Брат Боклерк сопровождавший епископа снарядился не худшим образом, захватив с собой спрятанный в одежде длинный боевой нож.

В оранжерее, что предпочла для укромной беседы ее благочестие Саския, выращивали гладиолусы, и куда ни кинь взгляд, повсюду пестрели длинные колосья цветов, к этому времени в природе уже отцветших, и с тщательной искусностью задержанных в росте здесь, в саду Его Святейшества. Ее благочестие пришла на встречу как всегда облаченная в черное с ног до головы. Монотонность ее одеяний нарушал лишь небольшой серебряный крест на длинной цепочке увитый терниями и розами – символами трудностей и радостей духовной жизни. Саския была женщиной невысокого роста, слегка сутулящейся, с цепким взглядом агатовых глаз. Как большинство халисиек в молодости она блистала красотой, но быстро увяла и теперь походила на сморщенный урюк с немного торчащим вперед носом. К тому же чертами лица она совершенно не походила на своего брата.

– Рад приветствовать вас, ваше высокопреподобие в столь чудесный, уже освященный первой молитвой, утренний час, – куртуазно начал Констанс, слегка поклонившись.

– Вы всегда слыли искусным собеседником, умеющим поддержать разговор любой сложности, – кивнула она в ответ. Голос у Саскии оказался весьма глубокий, ласкающий слух бархатными обертонами. – Но полно упражняться в словоблудии епископ. Пусть ваш сопровождающий выйдет, ничего интересного для него здесь нет.

Констанс махнул рукой секретарю, подтверждая распоряжение благочестивой. Боклерк поклонился и произнеся: 'Я буду у входа, ваше преосвященство. Ваше высокопреподобие…' – вышел из влажной оранжереи.

– Какой преданный и воспитанный мальчик! – фыркнула Саския, пряча руки в рукава черной хламиды. – Говорят, все ваши люди вам преданны?!

– Не жалуюсь, ваше высокопреподобие.

– Теперь мы здесь одни, так что я даю вам разрешение называть меня благочестивой, – милостиво кивнула она и, повернувшись, пошла по дорожке между цветами. Торопливые и мелкие движения ее ног едва угадывались под бесформенным одеянием. Епископ последовал за ней. – Меня, знаете ли, утомляют все эти расшаркивания лизоблюдов и подхалимов, стремящихся выдоить как можно больше денег из папской казны. Святой Престол – это вершина Единой Церкви, а не кормушка для свиней! Давайте присядем вон на ту скамью, еще успеем набегаться за весь день.

Ее благочестие направилась к мраморной скамейке установленной в живописных зарослях цветов, где высокие колосья цветоносов достигали ярдовой длины.

– И что вы думаете о моих рассуждениях, о предназначении Святого Престола? – спросила она, повернувшись лицом к Констансу, когда тот опустился на другой край скамьи.

– Благочестивая что вы хотите от меня? Чтобы я подтвердил: является или не является Святой Престол свиным корытом? – смело произнес епископ. Если в подобной манере с ним заговорила сестра Геласия, то и ему в данный момент не стоит опасаться подобных фраз.

Саския отличалась иногда излишне шокирующей прямотой и могла говорить провокационные вещи, которые не решался произнести ни один из священнослужителей. Статус родной сестры главы Единой Церкви многое ей позволял. Однако ее резкость в суждениях не раз приносила свои положительные плоды для брата. Но вот если благочестивая начинала разговаривать с кем-нибудь с нарочитой мягкостью и любезностью, то это служило явным сигналом для собеседника – жди беды. Гадюка тоже негромко шипит перед броском.