Валентин Сорокин - Макаки

Пятый законный съезд МСПС избрал своим председателем Юрия Васильевича Бондарева, а его первым заместителем — Арсения Ларионова, и мы надеемся, что вместе с ними восстановим прекрасный ритм и смысл нашей работы на содружество литератур и коренных народов на утерянных просторах СССР, взорванного яковлевско-горбачёвскими цэрэушниками.

Мы надеемся на совместную крылатую дорогу, отравленную михалковско-кузнецовско-ганичевской ненасытностью — приватизировать и жульничать! Я пятьдесят три года проработал на отчей земле, занимая различные должности и посты, никогда ни у кого их не выпрашивая, и что же? Может — мне извиниться перед приватизаторами?

Спасибо тебе, Иисус Христос, за моих мать и отца, родивших четырех дочерей и четырех сыновей. Братья мои погибли. Но за меня, за мою дерзкую верность России, за русскую судьбу мою безоглядную и девять Огрызок не хватит. Последний брат мой Анатолий погиб в карьере у меня на глазах. Мне шел девятый год. Старший сын мой Анатолий, в память о брате так названный, погиб, но мне уже было далеко за шестьдесят...

Плачу, но не каюсь:

Не каюсь и не сожалею — что такой русский!

Не меняю Россию — на США и Израиль!

Не сравниваю Бродского с Есениным!

Свято xраню уважение к народам — соседям нашим!

Не путаю Сталина с Хрущевым!

Горькую иву, склоненную, люблю. Люблю метель, тихо шелестящую. Ночь люблю, весеннюю, звездную, большеглазую. Люблю небо высокое и радугу — над головою!

Я верных жду, за мною нет погони:

Рабы

вздохнуть свободно не хотят,

И потому рассёдланные кони

Без нас в туман погибельный летят!

Как в песне той: “Эх вы, кони мои вороные, чёрны вороны, кони мои!”..

***

Как только завершился наш съезд, Ларионов тут же прекратил с нами встречи, телефонные контакты и вскоре лишил нас зарплаты. Газета под его властью, “Дом Ростовых”, превратилась в бешеную собаку. Лаяла на каждого прохожего и на все толпы сразу. Я одернул его легонько, не называя, в печати. И против меня он развернул сумасшедшую борьбу.

Из номера в номер по семь, по девять басен, наглых и оскорбительных до хамства, по приказу Ларионова выпускал на страницы Вяч. Орлов, агент Михалкова и Ларионова по сбору денег с арендаторов. Вскоре мы узнали, что ни в какие суды, ни в какие прокуратуры материалы на вооруженную банду Михалкова не поданы. Нас просто обманули, облапошили, используя наши имена и нашу работящую совесть. Стукачи и охмурялы.

Михалков и Ларионов, мы поняли, продавали строения вместе, но у них случился разлад. У них или у их близких. Началась атака Михалкова на Ларионова, Ларионова на Михалкова, а мы оказались заложниками их гнус ной воровской подлой сделки. Михалков ругал перед грызнёю Братнину, а Ларионов защищал Братнину. Теперь — Братнина, удивляет нас Ларионов, пропала из употребления и кинулась в объятия Михалкову. Маразм.

Но маразм и — держать за девяностолетнего гимнописца на этой серьёзной должности, Председателя МСПС. Кому-то, значит, выгодно и нужно?

Я допустил ошибку, согласившись к ним пойти, и я сразу же увидел беспредел склоки, неуважения, мата, воровских закулис, Финансовых таинств, холопства, ползания на четвереньках перед дядей Стёпой. Сейчас я успокаиваю себя тем, что я материл их всех на их же блатном жаргоне, швыряя им на стол ключи от кабинета. Стукачи, воры и пьянь.

Ларионов допивался до красноты пожарной машины, а Михалков нам рассказывал холуйские басни о Сталине. Эх, Россия, моя, Россия, неужели ты до такой крайности дожила, что эти подмётные упыри теперь — руководители писательских организаций? И поставить некого вместо них?

Разрушена Родина. Разрушено Правительство. Разрушен сам народ. И человек в народе испорчен бактериями главного яда — общей трусостью и нищетою, обрушенной на нас грабителями и предателями.

Самомнение Ларионова не имеет границ. И мы, я допускаю, можем все оказаться облапошенными, но нужны ли были нам всем автоматчики? И была ли необходимость у нас — вражда друг с другом? Я никогда не ссорился с Кузнецовым, не враждовал с Ганичевым — что же случилось?

Бондареву Юрию Васильевичу в правоте суд отказал. Так что же не поделили Михалков и Ларионов: флигель, подписи, печать круглую или ещё что-то, более существенное и более притягательное?..

Эх вы, кони мои вороные,

Черны вороны, кони мои!

2005

Когда вползли ваучеры

Мы не защитили Россию, а теперь плачем о ней и о себе. Когда же каждый русский вспомнит, что он – русский, что он – родился и вырос на Земле отцов, дедов и прадедов, спасших от врагов страну и судьбу нашу в столетиях?

Валентин Сорокин

Человек без Бога всегда будет несчастным и заблудшим. Но всё дело в том, что Бога без родины – не бывает!

Лидия Сычева

Против нашего равнодушия

Владимир Бондаренко так много работает и так часто издает свои новые книги - удивить нас этим трудно. Мы как бы привыкли. Но стоит тебе присмотреться к его энергии, воле и тому громадному творческому холму на современном литературном пространстве, который спроэктировал и соорудил неутомимый критик и публицист, - не грешно позавидовать и признать Владимира Бондаренко активной Фигурой в мире полемики.

Но книга "Серебряный век простонародья" - не полемика и не критика среди нас. Книга скорее - благодарность автора старшим писателям и своим погодкам за их труд. За их вдохновение. За их боль. За их ту правду жизни, какая не даёт покоя честному русскому сердцу. А такая правда не бывает сугубо личной, сугубо, так сказать, твоей...

Она, такая правда, то бессонницей мучит тебя, то горем страны великой, брошенной в кровавые войны, уносящие крылатую молодость давно осиротевших русских деревень и сёл. То - Гражданская. То - Отечественная. То - колхозы. То - совхозы. А теперь - приватизация. Когда же нормально жить? Когда же нормально работать?

Гражданская - с кем саблями рубиться? С братом. Коллективизация -кого раскулачивать? Ну, соседа. А и - брата? Перед моими мальчишечьими глазами - на костылях инвалиды: они просили милостыню в трамвае и на вокзале. Забыли? А ныне? Кто сосчитает - сколько миллионов у нас детишек и взрослых в бомжах?

А.К. Толстой:

Наконец полегли до единого

Все семеро братьев удалых;

Умирая же, каждый сыну наказывал,

Рубиться наказывал до смерти,

Полегли за правду,за истину;

То ж и сын сыну наказывал,

И доселе их внуки рубятся,

Все рубятся за правду, за истину,

За великое себе разорение.

Сам я, сказавший во многих своих статьях и очерках немало слов добрых о русских прозаиках и поэтах, да и не только о русских, сказал и о наших национальных собратьях по перу, - глубоко понимаю и слышу сложный труд Владимира Бондаренко, вложенный им в книгу, названную весьма подтекстово - широко и народно: "Серебряный век простонародья".