Александр Архиповец - Танцующая в пламени.

Уже привычным, ночным зрением, Барель увидел беспомощно замершую на пороге, ту, другую, черноволосую служанку, зашедшую в купальню лишь на мгновенье. В длинной, до пят, но легкой, воздушной, шелковой ночной рубахе и мягких бархатных тапочках. Она замерла в нерешительности, а, может, просто дожидалась, когда глаза немного привыкнут к темноте.

Леон, привстав, потянулся к столику, желая зажечь светильник

- Нет, господин! Не надо! - очевидно догадавшись, поспешно прошептала поздняя визитерша, задвигая засов. Потом подошла к кровати.

Одежды бессильно пали ниц. До того, как она юркнула под одеяло,

Барель успел рассмотреть еще высокую и упругую, но, несомненно, уже женскую грудь, тонкую талию и, обещающее неземное блаженство, стройные нежные бедра.

Только он открыл рот, чтобы спросить, как ее зовут, как ласковый, но настойчивый женский палец лег ему на уста, запрещая говорить.

Слова, действительно, были бы лишними. Каждый из них знал, чего хотел.

Вслед за пальцем, в губы Леона жадно, словно измученный жаждой путник в живительную влагу, впились горячие женские уста. Руки нетерпеливо, как бы страшась утратить незаконно приобретенную драгоценность, обвились вокруг туловища, прижали его к бурно вздымающейся горячей груди. Потом, дрожащие пальцы нетерпеливо побежали по спине, груди, животу. Чем ниже они опускались, тем нетерпеливей становились. Коснувшись восставшего мужского начала, на миг замерли, но лишь на миг, чтобы затем решительно и безраздельно им завладеть.

Из приоткрытых губ на волю вырвался, так долго сдерживаемый стон.

С подобной напористостью Барель столкнулся впервые и вначале даже немного растерялся. Но естество взяло свое… Мимолетные сомнения и опасения мгновенно улетучились…

А впереди - впереди поджидал ураган страстей…

Леон блаженно раскинулся на мягкой перине. Его пылкая любовница исчезла так же внезапно, как и появилась.

Чувство приятного расслабления и наверно, даже сладостного опустошения овладело им целиком. Тепло, разлившееся по телу, словно колыбельная песнь, уводило в призрачный мир сновидений…

Пальцы Delfine, прервав свой стремительный бег по струнам arfe, коснулись щеки, скользнули по уху, задержались на мочке, словно желали поиграть сияющим в ней голубым, напоминающим Эльфийскую звезду, бриллиантом. Дуновением вешнего ветерка, шевельнули ниспадающие на плечи волосы.

Мелодия еще жила, звучала в унисон с бьющимися сердцами. Набирала силу, черпая ее из света полных лун и сияния бирюзовых глаз, из аромата цветущей эльфийской долины, журчания хрустального ручья.

Delfine - столь утонченная и хрупкая, но в тоже время - могучая и бескрайняя, как морская пучина…

Почти девочка, но уже владычица чувств и повелительница эфирных волн столь послушных arfe…

Ее глаза, уста… Шея и плечи… Грудь и живот… бедра и ноги…

Неужели в ней бьется живое сердце? Не мрамор, не кость и не золото?

Дрожащая росинка на длинных ресницах, жемчужины зубов, аромат дыхания. Пьянящий эль губ… непреодолимо манящий, уносящий в мир экстаза… В эфир, где звучит музыка звезд, где в самый сокровенный миг, в миг сплетения и слияния - распускается золотистый, словно маленький O'ziriz - - Lotoz.

Каждый раз иной, неповторимо прекрасный цветок эльфийской любви…

Леон открыл сначала один глаз, затем другой. Потом вновь закрыл, блаженно потянулся. Перевернулся на живот, раскинув на мягкой кровати руки и ноги, откровенно наслаждаясь покоем.

Странник прекрасно понимал, что подобная удача в его кочевой жизни, большая редкость.

Недоверчиво потрогал зудевшую правую мочку уха. И, признаться, даже удивился, не обнаружив там бриллианта.

"На кой ляд он мне дался? - подумал Леон, - тоже мне, наследие эльфов".

Но мочка зудела, пульсировала и он прекрасно знал, что не уймется, пока не получит желаемого.

- Демоны б тебя подрали! - чертыхнулся Барель и, почесывая ухо, перевернулся на спину.

Предупреждающе звякнул молоточек, и дверь отворилась.

На пороге стояла белянка. Хмурое, заспанное лицо, выражало недовольство и похоже, обиду. Лизана не удосужилась даже привести в порядок волосы, пучками торчавшие из-под ночного чепца. Платье мятое, лиф не затянут. В руках - кувшин, небольшой медный таз да полотняный лоскут.

"Более молчаливых женщин, чем в доме Ягура, я, пожалуй, не видывал", - фыркнул про себя Леон, прекрасно понимая причину недовольства.

- Поставь все на стол и ступай! - нахмурив брови, строго сказал он. - Не забывайся! Принеси одежду. Живо!

Что-то в его тоне насторожило и напугало Лизану.

Недовольство с ее лица вмиг слетело, сменившись выражением покорности и подобострастия.

- Простите, господин! Мне приснился дурной сон… Дождливое утро… Господин барон велел подать завтрак в комнату, а затем свести Вашу милость к портному и ювелиру.

Она низко поклонилась и торопливо вышла.

Леон встал, затворил дверь, задвинул засов. Почесывая мочку, извлек из пояса мешочек и высыпал на стол драгоценные камни.

Ладонью, разровнял кучку. Невольно затаил дыхание.

Камни, словно живые, отражая гранями пробивающийся сквозь мутные окна тусклый свет - искрились, переливались. Прозрачные, как вода родника, бриллианты. Голубые, словно эльфийская звезда - сапфиры. От светло-бирюзовых, как волны Мильского моря - до темно-зеленых, словно хвоя велей - изумруды.

Но был среди них единственный - шестигранный сапфир с золотистой, в виде спирали-паутинки, жилкой внутри.

Леон положил его на ладонь, пытаясь рассмотреть. Но так толком и не смог. Рисунок внутри менялся, в зависимости от освещения и угла зрения - спираль то скручивалась, то удлинялась.

Барель, почувствовав, что начинает впадать в гипнотический транс, отвел взгляд. Отгоняя наваждение, прикрыв глаза, тряхнул головой.

Отложил сапфир в сторону.

"Навешать побрякушек… Кажется так вчера сказал Ягур. Чтобы выглядеть не хуже других. Но ведь я на самом деле потомственный дворянин!"

"Удивившись" своему открытию, Леон растеряно присел.

За годы нищеты и странствий он об этом как-то подзабыл. На равных общался с простым людом, солдатами. Спал со служанками и купчихами.

И считал это вполне естественным. Но ведь существует, пусть и конфискованное Фергюстом, родовое поместье, герб - золотой дракон на серебряном фоне.

"Когда я видел его в последний раз? Наверное, в роковой день бегства с матушкой в Крид. Ох, как много утекло воды в Але с тех пор! Кузина Кларисс, школа офицеров, "благодетель" Маркграф

Лотширский Гюстав, дружище толстяк Малой. Жив ли он?"

Ударил молоточек по наковальне, возвращая Странника в реальный мир. Он торопливо сгреб в кожаный мешочек каменья, кроме сапфира, да двух бриллиантов средних размеров. Переложил их в кошель с империалами. Подумав немного, вынул золотую монету, положил на стол, отворил дверь.