Хель - Северные сказки

Мужчина вошел в город с рассветом и совершенно определенно кого-то ищет.

Он обязательно найдет.

День за днем, ночь за ночью полыхает колдовство над ничего не ведающим городом. Ползает по улицам, заглядывает в окна, незримой чумой растекается под ногами и отравляет дыханием цветы.

Колдовство то черного цвета, оно будоражит мысли, колет под лопатками и пытается обнять, шепча на ухо заветные слова. Принимает облик человеческий и бродит от дома к дому путником с незапоминающимся лицом; ему открывают двери и приглашают за стол, а после отдают свои сердца и мысли.

Очеловеченное колдовство ведет за собой, подобно дудочнику, вереницу душ, и песенка, срывающаяся с несуществующих губ, проста и незатейлива.

Колдовство приводит души к Сансе и кладет голову ей на колени; черные волосы холодной волной обнимают ноги.

Ингрид знает: что-то не так.

Она чувствует холод, бегущий по телу, расходящийся сотнями колючих лучей.

Ингрид понимает: что-то изменилось.

Она видит утративший зелень правый глаз и не спрашивает, что с ним.

Ингрид чует: юг не столь безопасен, как кажется на первый взгляд.

Она может коснуться ладонью тех теней, что следуют за ними по пятам.

Санса почти ничего не говорит. Кожа ее отдает льдом, волосы словно покрыты инеем, а поцелуи замораживают сердце. Ингрид и хотела бы ее согреть, да только не знает, как.

Немного сушеных трав, купленных на рынке, немного странных слов, произнесенных над варевом – и Санса послушно пьет отдающий горечью настой. Ингрид касается открытой ладонью ее лба и качает головой.

- Ты замерзаешь, - уверенно говорит она, и Санса глухо смеется. Смех бултыхается у нее где-то внутри булькающей жижей.

- Я знаю, - только и отвечает она.

Ингрид берет ее за руку, с облегчением ощущая, что кончики пальцев потеплели. Надолго ли?

Что-то злое реет над городом, Ингрид знает, что это его тень накрыла собой сердце Сансы, которое все теперь – мерзлый комок льда, и не пробить его, не растопить.

Ингрид кусает губы, гладя Сансу по голове, и не видит, как за окном их комнаты распускаются цветы.

Тепло входит в дом без приглашения, разбрасывает по полу лепестки сладкого дурмана и подпирает головой потолок. Зелень во взгляде у этого тепла такая же, как в оставшемся нетронутым глазе Сансы.

Ингрид оборачивается так резко, что волосы хлещут ее по лицу. Санса медленно встает за ее плечом, касается ладонью спины, и дикий холод разливается по венам в ту же секунду.

Ингрид вздрагивает, но не отстраняется.

Рослый мужчина, стоящий босиком, смотрит на нее весело, встряхивая соломенными волосами.

- Ты не моя дочь, - заявляет он уверенно, затем протягивает руку Сансе.

Санса молчит: ни удивления, ни отрицания.

Зато удивлена Ингрид. Она чуть оборачивается и спрашивает вполголоса:

- Это твой отец?

Под ногами у мужчины вьются ползучие стебли, комната насквозь пропахла чем-то сладким.

Санса не отвечает. Она никогда не видела своего отца.

Мужчина делает шаг вперед, с левого плеча его срывается розовый лепесток. Улыбка освещает загорелое лицо, на большом пальце протянутой руки поблескивает перстень с синим камнем.

Санса невольно улыбается ему в ответ, когда чувствует, что ледяные оковы матери начинают подтаивать. Медленно, неохотно, но вот сердце стукнуло раз, другой, третий…

Ладонь, касающаяся Ингрид, теплеет. Ингрид непонимающе переводит взгляд с Сансы на жаркого гостя, умеющего топить льды.

Торопливо залетает внутрь дома пробирающий до костей черный ветер. Он приносит с собой снежную пыль, которой засыпает распускающиеся цветы.

Санса вздрагивает, когда боль жалит ее в правый глаз, а оттуда привычным холодом расходится по телу. Сердечные доспехи снова залатаны: Зима не отпустит свою дочь так просто.

Мужчина трясет головой, губы его наливаются алым, он стремительно шагает вперед, отодвигает в сторону не успевшую ничего сказать или сделать Ингрид, обнимает Сансу и прижимается поцелуем к ее лбу.

Ресницы на прикрытых глазах Сансы трепещут, когда далекий и хрустальный перезвон смеха доносится из распахнутого окна.

Ингрид стоит молча, опустив руки. Ей ясно только одно: Санса совсем не смертная. Не обычная воительница, пришедшая из залитых солнцем земель. Отец ее – весенний Огонь во плоти, преддверие буйного лета, щедростью своей отдающий людям тепло. Откуда же столько холода в Сансе?

Ингрид не злится, что Санса не сказала ей. Помнит, сколько времени самой потребовалось для того, чтобы хотя бы признать: есть внутри колдовство, заливает оно талой водой сердце и плещется в жилах вместе с кровью.

Мужчина все еще обнимает Сансу, прижимаясь губами к холодной коже, но видно, что стараний его недостаточно: силен лед, не отступит он, не взяв свое. Не отпустит свою жертву сколько усилий не приложи.

Санса отходит в сторону сама. Губы у нее почти синие, правый глаз едва ли не белый с одинокой точкой зрачка, и расходятся по радужке почти незаметные голубоватые прожилки холода.

Ингрид прижимает ладони к груди, смотрит умоляюще. Она говорит, что испробовала еще не все зелья, не все отвары. Время бежит быстро, но она быстрее.

Санса грустно улыбается и качает головой. Смотрит на застывшего мужчину, с волос которого ссыпаются желтые лепестки.

- Я никогда не знала тебя, - шелестит она, и слова льдинками срываются с губ. – Почему ты пришел сейчас?

- Она не пускала, – отзывается мужчина, и Санса понимающе кивает.

А вот Ингрид непонятно. Она просит ответа, а когда получает, замолкает подавленно, опустив голову.

В ее землях тоже есть боги. Давно привычные, давно знакомые. Но дети их, если и появляются, то никогда не спускаются вниз: слишком жестоки они были бы для мира, слишком равнодушны. Младшие боги не приучены к людям, они стали бы есть плоть человеческую, политую кровью, и закусывать хрустящими ребрами, считая это лучшим из всех возможных яств. Старшие боги тоже когда-то такими были, но те времена прошли, пусть и вспоминают о них старожилы с опаской и тревогой.

Мать Сансы, должно быть, так и не выросла.

В комнате заметно холодает, несмотря на усилия Жара: под ногами Сансы расползается-расплывается ледяное пятно, а срывающееся с кончиков пальцев морозное волшебство сотворяет из рассыпанных по полу лепестков зимний хрусталь.

Санса молчит.

Ингрид должна быть в отчаянии. Она ищет в своем сердце бурю эмоций, но находит лишь уверенность, что все это пройдет. Санса встает перед глазами прежней, без черных теней, реющих за плечами. Ингрид знает, что однажды найдет способ растопить то сердце, что позволило Сансе замерзнуть.