Ричард convertfileonline.com - _2016_02_09_21_40_03_404

Во времена, когда так трудно направить истинную политическую волю на достижение практически любой цели, по всей стране города один за другим формируют политический капитал для привлечения инвестиций в размере сотен миллионов долларов в строительство профессиональных стадионов. Однако реальная экономическая цель таких объектов не имеет ничего общего с потребностями города. Последние исследования показывают, что стадионы не только не приносят городам реального дохода, но и сокращают его [7]. Подумайте хотя бы об альтернативных издержках. Представьте себе, сколько можно было бы сделать, будь эти сотни миллионов долларов потрачены на что-либо действительно полезное, например на университетские исследования или благоустройство городских районов и создание объектов инфраструктуры, которые действительно могут привлечь талантливых людей. Ни один участник моих фокус-групп и интервью из числа представителей креативного класса не сказал, что профессиональные спортивные команды играют хоть какую-то роль в принятии решения о том, где жить и работать. Почему же большинство общественных деятелей не способны направить свои усилия на развитие тех аспектов жизни города, которые имеют большое значение для местного сообщества и его экономического будущего — или хотя бы представить себе, что подобные аспекты существуют?

Ответ прост. Эти города попали в ловушку прошлого. Экономист Мэнсер Олсон74 давно обратил внимание на то, что упадок стран и регионов — это следствие организационной и культурной «закупорки артерий», которую он назвал институциональным склерозом [8]. По утверждению Олсона, тем городам, регионам и странам, которые развивались и процветали в одну эпоху, очень трудно, а порой и невозможно, взять на вооружение новые организационные и культурные модели, какую бы выгоду те ни приносили. В результате процесс инноваций и развития перемещается в другие города и регионы, способные адаптироваться к таким переменам и использовать их в своих интересах. Олсон считает, что именно по этой причине Соединенные Штаты Америки превзошли Великобританию в экономическом развитии. Пророческий диагноз экономиста объясняет упадок таких великих городов организационной эпохи, как Детройт, Кливленд и Питсбург, развитие таких креативных центров, как Кремниевая долина и Остин, а также адаптивность крупных городов, таких как Нью-Йорк и Лос-Анджелес. Культурные и поведенческие нормы, обеспечивавшие успех этих городов, были настолько сильными, что это помешало распространению новых норм и установок, свойственных креативной эпохе. Вместо того чтобы стимулировать креативность, они подавляли ее, вынуждая талантливых людей искать более подходящие и перспективные места. Уход этих людей, в свою очередь, привел к исчезновению большинства стимулов к переменам.

Поскольку мне приходится много путешествовать и выступать с лекциями, я придумал удобный способ отличать города, ставшие частью креативной эпохи, от тех, что попали в ловушку прошлого. Если представители городских властей говорят мне, что я могу одеться по своему усмотрению, ведут на ужин в обычное современное кафе или ресторан и, самое важное, предлагают открыто говорить о роли разнообразия и геев, я прихожу к выводу, что этот город сможет привлечь представителей креативного класса и будет процветать в зарождающуюся креативную эпоху. И наоборот, если мне предлагают надеть деловой костюм и галстук, ведут на ужин в частный клуб и просят поменьше говорить о роли богемы и геев, я прихожу к выводу, что этот город столкнется с трудностями в привлечении креативных специалистов.

Вскоре после публикации первого издания книги меня пригласили в Торонто для участия в публичном диалоге с Джейн Джекобс, который шутливо был назван «Обед с Диком и Джейн». Я задал своей собеседнице вопрос: почему одним городам удается идти вперед, а другие попадают в ловушку прошлого? Джейн Джекобс ответила, что огромный резерв креативной энергии имеется во всех городах, но ее подавляют, как она выразилась, «самодуры» — люди, которые стремятся все контролировать и считают, что они, и только они одни, знают, что необходимо их городу или региону. Эти люди часто говорят «нет» и реагируют на новые инициативы или идеи комментариями подобного рода: «Вот так у нас здесь все устроено», «Из этого ничего не выйдет» или «Почему бы вам не отправиться в какое-нибудь другое место?»

В предисловии к австралийскому изданию моей книги местный предприниматель Терри Катлер упомянул о некоторых таких «самодурах» в своем рассказе о встрече авторитетных представителей интеллигенции и общественных деятелей, на которой он изложил мои основные идеи о разнообразии и экономическом росте. «Собравшись с духом, — пишет он, — я изложил выводы Флориды относительно связи между богемностью и разнообразием в местах расположения высокотехнологичных компаний. Возникшее в зале почти осязаемое отвращение к столь радикальному и безвкусному рецепту достижения успеха не оставляло никаких сомнений в том, что эти общественные деятели явно отдали бы предпочтение благородной нищете» [9].

Венчурный инвестор Пол Грэм, основатель компании Y Combinator, финансирующей стартапы Кремниевой долины, долго и напряженно размышлял над тем, какие именно факторы позволят создать успешный центр развития начинающих компаний. Он пишет, что большинство городов и регионов, стремящихся сделаться следующей Кремниевой долиной, стали не более чем «тараканьими ловушками» для стартапов: «Умные, амбициозные люди туда приезжали, но компании так и не появлялись» [10]. По мнению Грэма, эти места как будто были обрызганы «стартапицидом». Кремниевая долина и некоторые другие места отличаются тем, что в них царит атмосфера, которая стимулирует, а не разрушает стартапы и тот менталитет, который лежит в основе их развития. «Проблема не в том, что большинство городов губят стартапы, а в том, что их гибель подразу­мевается по умолчанию и города ничего не делают для того, чтобы их спасти, — добавляет Грэм. — Не следует считать, что все города обрызганы “стартапицидом”; правильнее было бы исходить из того, что все стартапы отравлены, а некоторые города обработаны противоядием».

Жаркая полемика о креативном классе

Работая над первым изданием книги, я даже представить себе не мог, что моя теория открытости и толерантности как факторов экономического роста вызовет столько полемики. И все же я открыл путь всем этим спорам. Один из критиков язвительно отметил, что считать уличных музыкантов в футболках и джинсах главным фактором регионального роста просто смехотворно. Еще один заявил, что я допускаю ошибку, придавая слишком большое значение «холостякам, молодым людям, гомосексуалистам, софистам и трендоидам». За десять лет, прошедших с момента публикации первого издания книги, меня обвиняли в разрушении традиционных семейных ценностей, пропаганде гомосексуализма, а также в подрыве самих основ иудеохристианской цивилизации.