Эрин Хантер - Тени сгущаются

Сердитые голоса проникли в затуманенное сознание Грозы, и собака резко встряхнулась, пытаясь сосредоточиться: «Что-то опять не так…»

– Щётка тоже не выл! Я за ним наблюдал! – злобно выкрикнул Жук.

– И Лесник тоже, – лязгнула зубами Колючка. – Хромой, что ты скажешь о поведении твоей стаи?

– Это больше не моя стая, – мягко поправил её Хромой. – Мы все – одна стая, и вожак у нас Альфа. А Великая Песнь – дело добровольное. Если собака не хочет выть, зачем её принуждать? Песнь должна исходить из нутра, иначе она будет фальшью.

– Почему твои собаки не захотели выть? – прорычала Луна.

– Может быть, они просто были не в настроении? Собака-Луна сразу бы почуяла, что земная собака выла неискренне, – Хромой оставался невозмутимым. – Это бы обидело и оскорбило Всесобаку ещё больше, чем чьё-либо нежелание подвывать.

– При чём тут это? – рявкнул Бруно, оскалив пасть и прижав к голове уши. – Великая Песнь предполагает участие всех членов Стаи, всеобщее единение собак, независимо от их настроения! Но твои бывшие подопечные, Хромой, всегда держались особняком. Даже после того, как присоединились к нам! Они и сейчас ведут себя как чужаки! Они всё ещё верят в Собаку-Страх! И даже не стараются стать частью нашей Стаи!

– Как мы можем считать себя частью вашей Стаи при таком отношении к нам?! – взвизгнул Щётка.

– Вот именно, – поддержал его Лесник, обнажив зубы. – О каком единстве может идти речь, если предпочтение всегда и во всём оказывается только избранным собакам – из бывшей стаи полуволка? Они ходят в любимчиках, а нас держат за «чужаков»? Разве это правильно?

«Довод Лесника был довольно веским», – отметила про себя Гроза. Но при упоминании о старом полуволке Альфе её пробрал зябкий озноб испуга. Все собаки знали, что полуволку нельзя было доверять, и закончил он тем, что предал свою собственную стаю и переметнулся на сторону Стали и её Свирепых собак. Почему Лесник и Щётка помянули в споре его имя? Уж не намекали ли они на то, что не испытывали доверия ни к кому из стаи Диких псов?

– Стая! – разнёсшийся по поляне командный рык их нынешней Альфы сразу же утихомирил собак. Съёжившись от одного лишь укоризненного тона собаки-бегуньи, они разом обратили к ней и морды, и глаза. Альфа стояла, высоко подняв голову и глядя на всех них с презрением. – Это была первая Великая Песнь для моих щенков. Вы не омрачите её своими мелочными склоками!

Шерсть на спине у Грозы вздыбилась. «Опять она за своё! – подумала с горечью собака. – Похоже, кроме щенков Альфу ничего больше не заботит! Проблемы не только у её малышей. Неужели она этого не понимает? Проблемы у всей её Стаи!»

Но Гроза опять ничего не сказала, только покрепче стиснула челюсти. И никто из собак не посмел возразить своей Альфе. Они только молча переглянулись, а некоторые вообще опустили глаза, уставившись в траву. А потом, пристыженные, они стали разворачиваться и кучками отходить к логовам.

С повисшим хвостом и упавшим сердцем Гроза пошагала к своему ночному пристанищу. Она не принимала участия в перебранке, но эта ссора испортила всю концовку ритуальной церемонии. Не удивительно, что Альфа так осерчала. Да и Собака-Луна, наверное, тоже. Хотя она всё ещё оставалась полной и яркой на чёрном небе.

«О, Собака-Луна! Похоже, объединение наших стай было огромной ошибкой. Быть может, даже погибельной…»

Опустошённая и удручённая, Гроза, по обыкновению, намотала перед сном несколько кругов, прежде чем прилечь на свежую подстилку, так тщательно приготовленную Солнышком. Где-то вдали послышался вой собак.

Навострив одно ухо, Гроза прислушалась. В этом вое она отчетливо различила блаженство и наслаждение. Это было красивое, гармоничное пение в два голоса, совсем не похожее на нескладную песню их Стаи.

«Это воют Дротик и Белла, – догадалась Гроза. – Они действительно – одно целое, чего, увы, не скажешь о нашей Стае…»

Сильное, непреодолимое желание, всколыхнувшееся в её нутре, вынудило собаку вскочить на лапы. Её шерсть затрепетала, в глотке поднялся ответный вой. Испугавшись, что она не сумеет сдержаться и завоет в полный голос, охотница плотно стиснула свои челюсти и зажмурила глаза: «Я не должна петь вместе с Беллой и Дротиком. Не должна! Но мне так этого хочется…»

Собака заставила себя снова распластаться на подстилке, но запретить ушам прислушиваться к прекрасной, далёкой песне она не смогла. «Вот это настоящая стая, хоть и состоит она всего из двух собак!»

Грозе потребовались вся её воля и сила, чтобы не прыгнуть опять на лапы и не слиться в страстном и искреннем вое с изгнанной парой.

Трава на поляне искрилась капельками росы, а перистые белые облака, подгоняемые лёгким ветерком, задорно кружились на бледно-голубом утреннем небе, куда неспешно взбиралась Собака-Солнце. Вытянув передние лапы, Гроза поскребла когтями по мягкой почве. А потом резко выпрямилась и насторожила уши. За её спиной кто-то был. К ней кто-то подкрадывался. Она уловила тихий хруст – чьи-то лапы явно старались ступать по земле бесшумно. Вот зашелестела ещё одна былинка, а затем все звуки стихли. Но уже в следующий миг охотник снова пополз вперёд. Нет. Охотники. Потому что к ней подкрадывались сразу несколько собак. Даже сквозь шёпот листвы и шорох веток Гроза слышала, как они врезаются друг в друга боками. Эти странные охотники почему-то не рассеялись для атаки, а, наоборот, сбились в тесный кружок. Любители!

Прищурив глаза, Гроза напряглась в ожидании. И, как только учуяла новый шаг, резко крутанулась и оскалилась.

Четыре маленьких щенка взвизгнули от удовольствия и покатились назад, путаясь друг у друга под лапами. Но далеко щенята не отбежали. Виляя короткими хвостиками и тявкая тоненькими голосками, они снова попрыгали к Грозе.

Обождав, когда сердцебиение восстановится, настоящая охотница свесила язык. Пригнув переднюю часть туловища, она с притворным возмущением лязгнула клыками перед носиками щенят и тут же бросилась от них удирать, как будто страшно перетрусила.

«Они такие крошечные, – с удивлением подумала Гроза. – А я такая большая. Другие щенята отбежали бы от меня на несколько кроличьих прыжков, а эти совсем не испугались. Это потому, что они меня знают. И доверяют мне».

И после всех колебаний по поводу Свирепых собак, Гроза, наконец, почувствовала себя счастливой.

Неожиданно налетев на Кувыркушку, она прижала его к земле передними лапами. А, когда его сестрички завизжали и бросились спасать братика, собака сгребла их всех в кучку. Весело оскалившись, она понаблюдала за тем, как малыши извиваются, хихикают и тявкают на неё, забавно разевая свои крошечные пасти. А потом прорычала: