Эдгар Берроуз - ТАРЗАН. Том 5

В течение нескольких дней Тарзан пересекал местность, богатую дичью и орошаемую полноводными реками. Он шел медленно, охотился или занимался рыбной ловлей. Снова он относился по-братски или ссорился с другими обитателями джунглей. Он завел себе подружку. Это была маленькая Ману-обезьянка. Она щебетала и бранилась с могучим Тармангани, но нрав у нее был отходчивый. Поссорившись, она через минуту уже предупреждала своего огромного друга о Хисте-змее, что лежит впереди, свернувшись клубком, в высокой траве. У Ману Тарзан расспрашивал о больших обезьянах-Мангани. Ему было сказано, что немногие из них населяют эту часть джунглей, и даже эти немногие охотились в это время года гораздо дальше тех мест, по которым пролегал его путь, а пребывали где-то на севере.

— Но здесь живут Болгани,— прощебетала Ману.— Ты не хотел бы повидаться с ними?

Тон у Ману был насмешливый, и Тарзан знал — это потому, что маленькая Ману думает, будто все живые существа джунглей боятся могучего Болгани — гориллу. Тарзан выпятил свою огромную грудь, ударив по ней кулаком.

— Я — Тарзан! — крикнул он.— Когда Тарзан был совсем еще маленьким, он убил Болгани. Тарзан ищет Мангани — своих братьев, но Болгани пусть не попадается на пути Тарзана.

Маленькая Ману-мартышка не была потрясена таким заявлением, так как в джунглях заведено хвастать и верить хвастовству. Вот тогда-то она решила рассказать Тарзану побольше о здешних Мангани.

— Они идут туда, туда и туда,— говорила она, широко раскрывая глазенки и указывая рукой сначала в северном направлении, а затем на запад, и наконец, повернувшись, на юг,— так как там,— и она указала на запад,— много охоты, а в промежутке находится место, где нет ни пищи, ни воды, поэтому они вынуждены идти таким путем,— и она снова описала ручонкой полукруг, из чего Тарзану стало ясно, какой путь проделывают большие обезьяны, чтобы подойти к своим охотничьим угодьям на западе. Все это нормально для Мангани: они ленивы и не любят передвигаться быстро, но для Тарзана прямая дорога была бы лучше. Он пересечет засушливый край и подойдет к местам хорошей охоты за треть времени, которое занимает дорога у Мангани. Пока они доберутся до севера и повернут снова обратно, он уже окажется в их охотничьих угодьях.

Тарзан продолжал путь на запад и, перейдя цепь низких гор, наткнулся на широкое каменистое плоскогорье, явно пустынное и необитаемое. Вдалеке он увидел другой горный кряж, за которым, как чувствовал, и должны находиться охотничьи угодья Мангани. Там он присоединится к своим собратьям и останется с ними на некоторое время, прежде чем продолжать путешествие к побережью, где стоит маленькая хижина, построенная его отцом возле закрытой гавани, на самом краю джунглей.

Тарзан был полон созидательных планов. Он перестроит и увеличит хижину, где родился, соорудит склады, заставит обезьян приносить туда и оставлять на хранение пищу, когда ее в изобилии, чтобы она лежала в складах до времени, когда еды бывает мало. Он заставит их делать такое, о чем обезьянам и не снилось. Племя останется навсегда на этом участке местности, он снова будет его царем, как был им когда-то. Он постарается научить их всему хорошему, чему сам научился у людей. Однако, зная обезьян так, как знал их Тарзан, он боялся, что его труд ни к чему не приведет.

Человек-обезьяна выяснил, что местность, которую он проходил, была исключительно неровной, он едва ли когда-либо сталкивался с подобным рельефом. Плоскогорье местами было пересечено глубокими ущельями. Преодоление их зачастую требовало многих часов изнурительных усилий. Растительность на плато была редкая, бледно-коричневая по цвету. Она придавала всему ландшафту исключительно унылый вид. Большие камни, были разбросаны на всей обозримой территории, которую можно было окинуть взглядом. Они лежали, погруженные в мельчайшую пыль, пыль поднималась, окутывая путника облаком при каждом шаге. Солнце пекло немилосердно с безоблачного неба.

Весь день Тарзан пробирался через эту ненавистную землю, и когда солнце склонилось к закату, отдаленные горы, к которым оно опускалось, оказались не ближе, чем утром. Ни одного признака живого существа не увидел человек-обезьяна кроме птицы Ска. Это была дурная примета: Ска следовал за ним без устали с момента его появления в этой выжженной пустыне.

Ни малейшего жучка — найди Тарзан его, тотчас съел бы. Уже одно отсутствие насекомых свидетельствовало о том, что никакой жизни не существовало на этом пустынном плоскогорье. Тарзан был голоден, его томила жажда. Вечером он присел отдохнуть и решил продолжать путь во время ночной прохлады, так как понимал — даже у его мощного организма есть свои пределы, и там, где нет пищи и воды, самый лучший знаток леса в мире ничего не сможет поделать. Эго был абсолютно новый опыт в жизни Тарзана — найти огромную пустую и наводящую ужас землю в своей любимой Африке. Даже у Сахары были свои оазисы, но в этом жестоком мире не было никаких признаков гостеприимства, ничто не ждало здесь путника — ну хотя бы квадратный фут зелени и цветов...

Тем не менее Тарзана не мучили опасения, что он не дойдет до той страны чудес, о которой ему рассказывала Ману, хотя было очевидно, что придется это делать с потрескавшейся от сухости кожей и пустым желудком. И он двигался дальше в ночной тиши.

С наступлением рассвета Тарзан почувствовал потребность в отдыхе. Он подошел к краю еще одного из коварных ущелий, в изобилии пересекающих плоскогорье. Это было восьмое по счету с того дня, что он провел в пустынной голодной стране. Отвесные склоны ущелья потребовали предельного напряжения и покорились бы только хорошо поевшему и не ощущающему недостатка в воде альпинисту. Тарзан впервые в жизни взглянул с сомнением в бездну, а затем на другую сторону, куда он хотел попасть. Его начали одолевать опасения.

Тарзан не боялся смерти, воспоминания о погибшей жене все еще были свежи в его памяти. Он даже искал смерти, сражаясь с немцами, однако, в нем был силен первобытный инстинкт — инстинкт самосохранения — всепобеждающая сила жизни. Эта сила будет держать его в рядах активных борцов против Великого Косца, пока^, борясь до последнего, он не будет сражен превосходящей силой.

Тень медленно проплыла по земле рядом с ним. Взглянув вверх, человек-обезьяна увидел Ска-грифа, который описывал над его головой широкий круг. Мрачный и настойчивый предвестник зла и смерти вызвал в Тарзане новое решение. Он поднялся и подошел к краю ущелья, а затем, подняв лицо вверх, бросил взгляд на парящую в небе птицу и испустил клич обезьяны-самца.

— Я Тарзан! — кричал он.— Властитель джунглей! Тарзан обезьяна не будет пищей для Ска — пожирателя падали. Лети обратно к логову Данго-гиены и кормись остатками ее обеда! Тарзан не оставит своих костей в этой пустыне смерти. Не будет тебе поживы, Ска!