Эдгар Берроуз - ТАРЗАН. Том 4

Извинение вышло таким ядовитым, вдобавок произнесено было противным скрипучим голосом, что фон Харбен с трудом удержался от резкостей, которые вертелись у него на языке. К счастью, по дорожке к ним уже спешил Маллиус Лепус. Его круглое румяное лицо дышало неподдельным добродушием, что и разрядило несколько накаленную атмосферу.

Фон Харбен был официально представлен Фавании, Сульфус Фупус демонстративно не обращал внимания на гостя-варвара, все время обращался лишь к прекрасной римлянке. Из реплик, которыми они обменивались, фон Харбен понял, что Отношения между жеманным юношей и дочерью Септимуса весьма дружеские, если не сказать больше. Он даже предположил, что неприятный Фупус влюблен в Фаванию. Вот это предположение отчего-то сильно расстроило Эриха фон Харбена. Он сперва даже не понял, почему у него так испортилось настроение, но, поразмыслив, догадался. Дело в том, что за пять минут знакомства с Фаванией Эрих сам влюбился в нее без памяти. Ему уже приходилось подпадать под чары представительниц прекрасной половины рода человеческого и он думал, что хорошо осведомлен во всем, что касается любви. Но чувства, подобного тому, что вспыхнуло в его сердце при виде прекрасной римлянки и при первых звуках ее нежного, чуть глуховатого голоса, были ему внове. Оказалось, он возненавидел Сульфуса Фупуса, еще не познакомившись с ним должным образом, только за то, что тот поглядывал на Фаванию с любовью, а вовсе не за ядовитый сарказм в его репликах, адресованных Эриху.

Вскоре к молодым людям присоединился и сам хозяин виллы — достопочтенный Септимус Фаваний. Он предложил всей компании направить свои стопы в дом, в зал для пиршеств, где уже собрались остальные гости и ждут кворума, чтобы начать, как выразился дядюшка Септимус, симпозиум. Эрих вовремя сообразил, что так на греческий лад назывались во время оно трапезы в кругу друзей в знатных римских домах. Патриции принимали пищу, лежа на удобных кушетках, их слух во время пиршеств услаждался музыкой или изысканной беседой, в зависимости от замысла хозяина.

Когда все проследовали за дядюшкой внутрь виллы, Лепус, смеясь, шепнул на ухо Эриху, что Септимусу не-терпится щегольнуть перед местной знатью своим открытием — а именно вождем германских варваров.

По обычаю, принятому в римских домах, гостей сопроводили перед началом трапезы в термы — так именовались бани, бывшие обязательным атрибутом каждого богатого дома в империи.

Термы в доме Септимуса занимали часть внутреннего дворика и представляли собой довольно большой и глубокий бассейн, наполненный чистой и явно проточной водой. Эрих заметил трубы, по которым она поступала.

Слуги сопровождали гостей в купальни — что-то вроде раздевалок, размещенные в самой вилле. Бассейн примыкал прямо к дверям купален. Слева раздевались женщины, справа — мужчины.

Слуга помог фон Харбену сбросить одежду, умастил его тело ароматическим маслом и отвел в жарко натопленный маленький зал. Дверь этого наполненного сухим паром зала вела прямо в бассейн, к которому уступами спускались скамьи из темного гранита.

В бассейне купались вместе мужчины и женщины. Фон Харбен предвкушал освежающее прикосновение к телу чистых водяных струй, но еще больше прельщала его мысль о том, что в -бассейне он снова окажется рядом с Фаванией. Поэтому, покинув парную, он вышел к гранитным скамьям и увидел, как девушка медленно входит в воду со стороны женской купальни.

Разбежавшись, юноша совершил прыжок и грациозно, почти без брызг вошел в воду, как нож в масло. Двумя-тремя мощными гребками он преодолел расстояние, отделяющее его от Фавании.

Шум восхищения сопровождал его действия. Эрих фон Харбен не знал, что прыжки в воду и стиль плавания, который современным людям известен под названием «кроль», были неведомы римлянам. Он очень подивился шумным аплодисментам, которыми наградили его гости Септимуса, собравшиеся на гранитных сидениях терм и наблюдавшие за юношей варваром.

Сульфус Фупус, который вышел к бассейну из парильни вслед за Эрихом, разозлился. Ему показалось, что варвар сорвал аплодисменты легким способом. Со стороны выглядело так просто — прыгнуть в воду, помахать руками — и все. Фупус решил повторить действия Эриха. Он разбежался и... Конечно, незадачливый юноша шмякнулся в воду плашмя. Над ним взметнулись тучи брызг, да, кроме того, он больно ушиб живот при ударе о поверхность воды. Он ведь не подозревал, что искусством прыжков в воду надо овладевать долго и под опытным руководством. Дух у бедного Фупуса захватило, он погрузился в глубину, вынырнул, задыхаясь и нелепо размахивая руками, а затем снова ушел под воду. Под смех от души веселившихся патрициев и их небезобидные шуточки Фупус едва добрался до края бассейна и цепко ухватился руками за гранитный бортик. Он решил, что фон Харбен тоже взирает на его барахтанье с презрением и смеется над ним, поэтому метнул в сторону удачливого варвара испепеляющий, полный ненависти взгляд.

С грехом пополам выбравшись из бассейна, Фупус не стал продолжать купания. Он быстро ушел в раздевалку и оделся.

— Ты уже искупался, Фупус? — спросил его молодой патриций, только что сбросивший одежду и умащавшийся ароматным притиранием.

— Да, ухожу,— проворчал Фупус.

— Я слышал, Септимус заполучил нового гостя,— любопытствовал патриций.— Ты уже видел его? Что он из себя представляет?

— Слушай меня внимательно, Металлиус,— оживился Фупус.— Этого человека зовут Эрих фон Харбен. Он говорит, что является вождем одного из племен германских варваров, но, по-моему, все это ложь — от первого до последнего слова.

— Ты так думаешь? — мягко спросил Металлиус, явно не проявлявший большого интереса к мнению Фупуса.

Фупус придвинулся к юноше вплотную и жарко зашептал тому прямо в лицо:

— Я думаю, что этот варвар никакой не германец и вдобавок не варвар вовсе. Он — шпион из Кастра Сангвинариуса.

— Я слышал, он плохо говорит на нашем языке,— Металлиус отодвинулся от наседавшего на него Фупуса.

— Он говорит, как человек, который притворяется, будто плохо владеет языком.

Металлиус покачал головой.

— Септимус Фаваний далеко не глупец. Я не думаю, что выходец из Кастра Сангвинариуса смог бы его провести.

— Ну, так есть в Каструм Маре человек, который лишь один имеет право судить о том, что происходит,— сухо сказал Сульфус Фупус.— И мой долг сообщить ему правду, что я и сделаю. Часа не пройдет, как все станет известно, где следует.

— Что ты хочешь этим сказать? — насторожился Металлиус .

— Валидус Август, император Востока, должен быть поставлен в известность о том, что происходит в доме Септимуса. Я тотчас иду к нему.