Михаил Фонотов - Мир открыт для добра

Из деталей подводного ружья, безынерционной катушки для спиннинга и тонкой рессоры Афанасенко смастерил что-то вроде старинного арбалета с гарпуном. Натянув трос на рессоре, он прицелился и выстрелил. Гарпун пролетел над веткой в высокой кроне сосны и доставил с собой леску. Наматывая леску на катушку, протянул связанный с ней трос, на котором с помощью лебедки к кроне сосны поднимается рабочий. Предусмотрены для безопасности страховочный пояс и манометр, а для удобства — стремена. Конструкция надежная. При всем при том подняться на вершину сосны способен только человек с крепкими нервами. Высота все-таки приличная.

Всего два-три килограмма шишек дает одно плюсовое дерево. Впрочем, если учесть, что тысяча семян сосны весит пять граммов, то урожай одного года, пожалуй, способен обернуться целым бором. Долго ждать его однако. Сначала в питомнике из семян вырастут сеянцы. А их высадят на семенной плантации…

Одну из таких плантаций мы видели. Сосны здесь (им уже за двадцать лет) посажены реже, чем в лесных культурах, чтобы они не тянулись ввысь. С этой же целью им обрубают вершины. С низкого дерева легче собирать шишки. Можно пользоваться лестницей. А еще удобнее сборник шишек, который сконструировал Анатолий Григорьевич. Это несколько легких труб, насаживаемых одна на другую. На верхнем конце воронка с зубьями, с помощью которой срываются шишки, внизу мешок, куда они соскальзывают по трубе. Пользуясь сборником, можно снимать шишки с шестиметровой высоты.

Наш рассказ, разумеется, упрощает технологию лесного дела. У нас нет возможности и, наверное, необходимости вникать во все тонкости. И того, что сказано, достаточно, чтобы представить, как кропотлив труд лесоводов, как долог путь от «сева» до урожая: только через сто лет крылатое семя сосны обернется стройным деревом.

Однажды Александр Федорович Ожигов остановил машину на лесной дороге. Он вышел из кабины, неторопливо направился к молодым соснам, растущим вдоль тракта. Сосны были выше него, они касались ветвями друг друга, смыкались, образуя невысокий, тенистый полог.

— Это уже лес, — сказал Александр Федорович и добавил: — Эти сосны посажены мной.

И был у нас миг, чтобы запечатлеть в памяти образ человека, создающего на земле леса.

Нельзя не удивиться жизненной силе, заложенной в росток, за лето пробившийся из земли едва ли на сантиметр: эти мягкие зеленые хвоинки когда-то превратятся в могучие ели.

Мы осматриваем питомник Уфалейского лесхоза вместе с директором Маратом Шакирьяновичем Тажетдиновым и главным лесничим Александром Даниловичем Собакиным.

Питомник — несколько гектаров хорошей, огороженной жердями земли. Ровные строчки еловых всходов. Пушистые ряды сосновых сеянцев. Начало начал. Десант в двадцать первый век. Подарок потомкам. Как хотите назовите питомник, но, право же, здесь легко настроиться и на лирический лад, и на философские раздумья. Если отвлечься от текущих забот.

Лесоводам отвлекаться недосуг. Лес, поражающий нас мощью, в своем младенчестве почти беспомощен и очень уязвим. В естественных условиях редкому семени, выпавшему из шишки, выпадает счастливый случай прорасти: скорее всего, оно так и останется на лесной подстилке. Укоренятся единицы. Допустим, лось прошел и копытом разрыл подстилку. Сюда-то и упало семя, чтобы дать росток, перетерпеть морозы, выдержать снеговалы, вынести засуху, пробиться к солнцу и торжествующе набирать высоту. Поэтому в иных случаях лесоводам на вырубках достаточно просто проложить борозды, оголить почву — лес тут возобновится сам, самосевом.

На плантации у семян участь другая. Почти все они взойдут. Человеческие руки спасут их от болезней, от прытких сорняков, от суши и других напастей. Два-три года люди будут ухаживать за сеянцами в «колыбели», взяв на себя еще одну заботу: растить лес.

Посадка леса — дело новое. Приобщение к нему довольно долго сопровождалось скептицизмом, и только теперь, кажется, мы отходим от него. Цифры, которые называют Тажетдинов и Собакин, не сразу укладываются в уме.

— На гектар надо высадить пять тысяч сеянцев.

— А гектаров сколько?

— Восемьсот.

— Значит, к весне надо иметь…

— Около пяти миллионов сеянцев.

— И подготовить площадь к посадке?

— Да, проложить борозды.

— И когда посадить?

— Как можно раньше. У нас так говорят: лист березы в копеечную монету — опоздал.

— Как же успеть?

— На посадку вывозим человек шестьсот. Конечно, непросто организовать их работу в лесу, на разных участках, иногда за много верст от жилья, в условиях весеннего бездорожья.

— А механизация какая?

— Есть у лесоводов орудие труда — меч Колесова называется. Ему, говорят, сто лет, но мы им пользуемся до сих пор. Пользуются им так. Меч надо вонзить в грунт, раскачать, чтобы образовать щель. В нее посадить сеянец и притоптать. К весне мы должны приготовить несколько сот мечей.

— И вся механизация?

— Нет. Вручную посадим гектаров шестьсот. А еще двести гектаров с помощью лесопосадочных машин. Одна из них — автомат. Но беда в том, что таких механизмов у нас мало.

Чтобы срубить ель, надо три минуты, чтобы ее посадить — три года. Но и после того ей необходимо покровительство человека.

Уже сказано, что на гектар высаживается пять тысяч сеянцев. Добавим: из них должно остаться только четыреста — уже взрослых деревьев. Почему? Вновь обратимся за консультацией к Н. Г. Арапову. В молодом возрасте — это видел каждый — лесные культуры загущены. Сосны и ели должны расти в тесноте. Соперничая друг с другом, они тянутся ввысь, формируя прямой, стройный ствол. По мере необходимости посадки разреживаются (рубки ухода), пока останутся лучшие экземпляры. Обычно достаточно четырехсот деревьев на гектаре. Впрочем, некоторые специалисты утверждают, что рубки ухода не обязательны: отбор может произойти и без участия человека, как в естественных условиях.

Ученые высказывают мнение: в следующем столетии значительная часть мировых потребностей в древесине будет удовлетворяться за счет искусственных насаждений. Что касается естественных лесов, то они станут выполнять главным образом экологические, защитные, рекреационные и эстетические функции.

Лесоводы работают на 21-й век. Будем надеяться, что наши потомки не останутся без деревьев и древесины. Но что рубить сегодня? Вопрос отнюдь не риторический.

Главный инженер Уфалейского леспромхоза Борис Владимирович Попов со вздохом признался, что хозяйство «живет сложно». Что так?

— Мощности простаивают. Лимит обеспечивает лишь 60 процентов годового плана. В этом году свой лимит мы освоили за первый квартал. Собственно, только в первом квартале и работаем в полную силу. А потом ищем работу. Беремся пробивать любые просеки и трассы. Подсобным хозяйством занимаемся. Шефам помогаем. Летом распускаем людей в отпуска.