Дэвид Аттенборо - Путешествия на другую сторону света

Он вымыл немного золота из двух параллельных ручьев по обе стороны от своей хижины и решил, что драгоценный металл происходит с гребня, который расположен между ними. Он и его партнер, который недавно вернулся на несколько месяцев в Австралию, построили длинный водопровод вниз по склонам гор, чтобы обеспечить течение для гидромонитора, небольшого приспособления для мытья золота, с помощью которого он теперь добывает унцию золота в день. Сейчас он решил, что для того, чтобы получать прибыль от работы, ему нужно еще несколько больших мониторов.

«Когда мы их достанем, Дэйв, — сказал он мне, опираясь на свою палку, чтобы отдохнуть и вытереть брови. — Когда мы их получим, все пойдет чертовски хорошо».

Для того чтобы получить их, он прекратил работу над самим участком недр и потратил три последних месяца на строительство place-balus , так чтобы можно было доставить новую технику. Решение не сбрасывать каток было для него горьким, практически сокрушительным разочарованием.

Мы добрались до взлетно-посадочной полосы поздно вечером, под проливным дождем. Несколько пигмеев понуро стояли в одном из укрытий, построенных Джимом рядом с ней. У них были ввалившиеся глаза, они были измотаны, их головные уборы из перьев какаду были испачканы и растрепаны, поскольку они танцевали три дня и три ночи. Среди них было несколько мальчиков: их носы недавно были проколоты, а на щеках и верхних губах запеклись засохшие капельки крови. Синг-синг и церемония уже закончились, так что для нас с Чарльзом экскурсия на взлетно-посадочную полосу была бессмысленной. Для самого Барри она была не более плодотворной, поскольку не только полоса была слишком мягкой для того, чтобы быть пригодной для обслуживания, но и сам самолет, возможно из-за плохой погоды, так и не появился, и сигнал, который Барри так тщательно выложил белой тканью на следующий день, остался непрочитанным.

Пигмеи после танцев на взлетно-посадочной полосе

Мы уныло вернулись в Кумбуруф под постоянно моросящим дождем и обнаружили, что все наши пигмеи джими уже исчезли. В ту ночь мы попытались набрать носильщиков, но несмотря на то, что синг-синг уже закончился, вернулись лишь немногие. Утром мы смогли собрать не больше 30 человек, и у нас не было другого выхода, кроме как оставить что-то из вещей. Барри предполагал, что вернется в район Кумбуруфа для нового патруля, так что он собрал сумку приборов, которые прямо сейчас были ему не нужны, и оставил ее в хижине старателей.

Джим безрадостно смотрел, как мы уходим. Казалось, он совершенно не подходил для жизни, которую избрал, потому что он любил компанию и общение, и мы понимали, что он очень хотел бы пойти вместе с нами.

Когда мы спускались по гребню, он крикнул нам вслед: «Выпейте за меня в Лаэ дюжину бутылок чертова пива», и, когда через час я оглянулся на его хижину на горизонте, похожую на игрушечную, я увидел белую фигурку, все еще стоявшую рядом и наблюдавшую, как мы идем.

В ту ночь мы разбили лагерь в лесу рядом с тремя небольшими хижинами, которые стояли рядом с ручьем. Наш главный носильщик назвал место Куким-Сол ( Kukim Sol , «варить соль»). Внутри было несколько пигмеев, сидящих вокруг костров, разведенных под грубо сделанными котлами. Они «варили соль». Котелки были сделаны из влажной, мягкой глины, обложены банановыми листьями и построены на вершине грубой конструкции из камней, окружающих огонь. Кипящая вода в чашах происходила из близлежащего источника и содержала мельчайшие следы растворенных минералов, которые пигмеи добывали путем медленного выпаривания. Один мужчина показал мне маленькую щепотку влажной серой соли, завернутую в листья. На ее производство ушло больше недели, и я больше не удивлялся тому, что многие из наших носильщиков были рады нести тяжелые грузы много часов, чтобы заработать столовую ложку нашей собственной соли, предназначенной для платы.

Многие из наших носильщиков несли двойной груз, поскольку Вавави, замыкающий цепочку, снова обнаружил на тропе брошенные тюки. Пока мы сидели в палатке тем вечером, мы поняли, что ночью большая часть наших носильщиков может уйти, и тогда мы окажемся перед выбором: оставить почти весь наш груз — камеры, записывающее оборудование, пленку, птиц — или провести много дней, пытаясь набрать больше носильщиков, но пропустить наш самолет. Если мы это сделаем, то, возможно, пройдет несколько недель, пока нас не заберет следующий самолет. Помощь можно было получить в Айоме, на станции, гораздо большей по размеру, чем Табибуга. Ее патрульный офицер, без сомнения, мог бы найти несколько сотен носильщиков, если бы они нам понадобились. Так что было решено, что утром мы с Чарльзом и оставшимися носильщиками как можно скорее поспешим в Айоме и оттуда пошлем назад как можно больше носильщиков, чтобы забрать Барри и оставшийся груз. Это было непростое решение. Был риск, что за те несколько дней, пока носильщики доберутся до него, Барри может попасть в затруднительное положение. Если это случится, он пропустит самолет, на котором он надеялся вернуться вместе с нами, чтобы несколько дней отдохнуть в Вахги. Однако мы подсчитали, что, если нам повезет, мы сможем достичь Айоме за день, и, если нам удастся немедленно отправить носильщиков обратно, Барри сможет добраться до взлетно-посадочной полосы за несколько часов до взлета. Этот аргумент оказался решающим, и остаток вечера мы провели, перебирая вещи, чтобы оставить лишь необходимый минимум.

Поход превратился в забег. Мы покинули Барри сразу после рассвета, обещая идти так быстро, как только можем. Мы пересекли вершину перевала на Куким-Сол за два часа. Носильщики сказали, что от Айоме нас отделяют только одна река Асай и один высокий хребет. Казалось, мы должны добраться до станции задолго до наступления темноты. Ликуя, мы бежали вниз по склонам, заросшим аланг-алангом, несколько сотен метров спускаясь к реке Асай. Мы оказалась у ее берега в середине дня. К нашему ужасу, мы обнаружили, что импровизированный мост из веток и лиан, который был через нее перекинут, был заброшен и частично смыт. Вавави осторожно пополз по нему, но внезапно раздался треск. Вавави поспешно отпрыгнул обратно на берег, когда центральная его часть медленно провисла и упала в реку.

Тем временем я выбрал самую мелководную часть и осторожно начал переход. Течение было таким быстрым, что, когда вода была лишь по колено, я начал чувствовать себя очень небезопасно. К тому времени, когда вода доходила до талии, разлившаяся река так сильно била и толкала, что я с трудом переставлял ноги. Сделав один шаг, я поскользнулся на скрытом под водой валуне, и меня бы смело, если бы не мои помощники. Наконец я добрался до противоположного берега, но мой переход не имел никакого значения. Он только убедил меня, что у пигмеев, несущих наши камеры и пленку, нет шансов пересечь поток. У нас не было выбора, кроме как отремонтировать мост.