Дэвид Аттенборо - Путешествия на другую сторону света

У народа бурада не так много материальных вещей. Кочевой образ жизни, которого они придерживались до недавнего времени, не позволял им развивать страсть к обладанию вещами, которая так терзает многих из нас. Небольшая плетеная сумка, удлиненный тканый мешочек, украшенный длинными кисточками, висел в задней части шалаша для рисования Магани. У него также было несколько копий и вумера, или копьеметалка, — длинная деревянная перекладина в форме рукоятки на одном конце с острием на другом. Острие вставляется в выемку на конце копья, и вумера практически вдвое увеличивает длину руки мужчины, таким образом повышая действие рычага на копье и значительно увеличивая силу, с которой его можно метать. У Магани также была трубка, тонкий кусок полого дерева с маленькой металлической чашей на конце для табака — вид трубки, известный как макассарская трубка, поскольку с ней аборигенов познакомили столетия назад индонезийские торговцы. Головка этой трубки всегда была перевязана полоской изношенной грязной ткани. Тогда мы не знали, с чем это было связано.

У Джарабили был диджериду — ветка дерева, выеденная термитами, которую он прочистил, чтобы сделать простую трубу. Иногда он играл на ней для нас, издавая дрожащий низкий гул, в который он мог вводить дребезжащие крещендо со значительными вариациями ритма. Даже просто извлечь ноту на ней было достаточно сложно, но Джарабили мог тянуть ее несколько минут, умудряясь продолжать дуть за счет того, что, совсем как опытный фаготист, сжимал щеки во время вдоха носом, чтобы снова наполнить легкие.

Наша дружба с Магани и Джарабили крепла день ото дня, и мы наконец испросили разрешение поснимать их. Магани согласился специально для нас начать новую картину, так что мы могли следить за каждым этапом ее создания. Кора, на которой он рисовал, была с одного вида эвкалипта — эвкалипта косого. Впятером мы отправились на поиски подходящей заготовки, которая, как сказал Магани, должна быть «надлежаще большой», чтобы он смог сделать действительно великолепную картину. Мы одолжили топор у одного из его соседей и вместе отправились в буш.

В буше деревья эвкалипта косого росли в изобилии. Но Магани был очень критичен. Девять из десяти растений он отвергал с первого взгляда. Иногда он делал пробную зарубку топором на стволе, но кора, по его словам, была слишком тонкой, или не отделялась свободно от древесины. Кора на некоторых деревьях треснула, на других было слишком много свищей от сучков. Со многих деревьев уже была срезана кора для создания шалаша или картин. Наконец, когда я начал опасаться, что мы никогда не найдем подходящего дерева и что Магани в своем стремлении сделать превосходную картину для нас поставил планку слишком высоко, он нашел дерево, которое, казалось, удовлетворяло всем его требованиям. Мастер сделал топором круговую зарубку примерно в метре от земли. Приставив к стволу упавшую ветку, он забрался по ней на ствол и, уцепившись за него ногами, чтобы сохранять равновесие, ловко вырезал еще одно кольцо на полтора метра выше. Затем он провел вертикальный надрез между двумя кольцами и осторожно содрал огромный кусок, оголив белую поверхность дерева, по которой потек сок.

Магани срезает кору для картины

Вернувшись в лагерь, он аккуратно зачистил внешние волокнистые слои коры. С помощью этой стружки он разжег огонь и бросил на него скрученное полотно внутренней стороной вниз. Жара было недостаточно для того, чтобы сжечь кору, но довольно для того, чтобы превратить часть ее сока в пар и сделать весь кусок пластичным. Через несколько минут он положил его на землю и прижал камнями, чтобы он совершенно разгладился и затвердел. Это будет его холст.

Магани проверяет качество охристой гальки

Он использовал четыре пигмента и показал нам, где нашел их. В высохшем русле реки он собрал мелкие камешки лимонита. Проводя ими по камню, художник отбирал только те, что оставляли желтые и красные отметины. Из ямы, вырытой среди мангровых зарослей на берегу, он извлек белую глину — каолин. Толченый древесный уголь давал черную краску. Эти четыре цвета и составляли основу палитры. Кроме лимонитовых камешков у него была другая охра, дававшая более насыщенный красный цвет. Она была не местного происхождения, а откуда-то с юга. Ее, считавшуюся по этой причине особенно ценной, продавали жившие на той территории племена. Магани хранил ее в висящей на стене котомке, тщательно завернутой в тонкую кору.

Нужен был еще один материал — мясистый стебель орхидеи (дендробиума), который рос на высоких ветвях камедных деревьев. Магани сказал, что он слишком стар, чтобы собирать его самостоятельно, и за ним на деревья карабкается Джарабили. Сок этого стебля будет служить фиксатором, предотвращающим отслаивание краски.

Начало создания картины

Лист коры уже высох, и можно было начинать рисовать. Магани ровно расстелил его на земле и сел перед ним, скрестив ноги. Рядом с собой он поставил раковину и несколько банок из-под сигарет, наполненных водой. Он измельчил красную гальку на маленьком кусочке песчаника, высыпал охру в раковину и обмазал кору краской пальцами, чтобы получить чистый красный фон для рисунка. Пожевав кончик стебля орхидеи, чтобы сделать его сочным, он небрежно очертил им каждую фигуру. Для рисования деталей он использовал три различные кисти — веточка с разжеванным расширенным концом создавала широкие линии; другая ветка со скошенным концом — штриховку; а третьей, с кончиком волокна, прикрепленным на конце, он умело и размеренно наносил на кору тонкие нежные линии.

Медленно и осторожно он рисовал кенгуру и людей, рыб и черепах. Рисунок был очень условным и простым. Он совсем не стремился изобразить точный внешний вид животного. Это было необязательно, потому что все знали, как выглядит кенгуру или человек. Ожидалось, что зритель будет использовать свое воображение, чтобы образы обрели реальные черты. Цель художника заключалась лишь в том, чтобы ясна была природа образов, и он добивался этого, выбирая и подчеркивая конкретную характеристику, которая показывала идентичность изображаемого. Даже мы своими неопытными глазами могли, как правило, распознать, что было изображено. Символы были точными. Его ящерицы были не просто похожи на ящериц, это были гекконы или вараны, совершенно отличающиеся от крокодилов; в его рыбах можно было узнать баррамунди, или ската, или акулу. Однако некоторые рисунки были настолько условны, что ни один неподготовленный человек не мог бы постичь их смысл. Круги с горбами, покрытые поперечной штриховкой, представляли собой пресноводную лагуну, поскольку первое было символом луковицы лилии, а второе — образом воды. Рисунок длинной палки, представляющей собой женскую палку-копалку, превращал изображение в сцену людей, собирающих луковицы в биллабонге.