Дэвид Аттенборо - Путешествия на другую сторону света

Похоже, что аборигены мигрировали в Австралию через Азию и острова Индонезии, которые в то время не были столь широко разделены морем, как сегодня. Конечно, они не всегда жили в Австралии, а приехали на континент 40–50 тысяч лет назад. На скалах Сахары и в пещерах Южной Испании до сих пор сохранились фризы бегущих фигур, напоминающих палки, сделанные исчезнувшим народом, которые поразительно похожи на мими из Арнем-Ленда. Возможно, если аборигены происходят из Европы, то эти улики обозначают след их путешествия длиной в века через половину земного шара.

Одна вещь не вызывает сомнений: люди каменного века из Европы и ранние аборигены Австралии когда-то обладали аналогичным уровнем технических достижений. И те и другие были бродячими охотниками, одни преследовали кенгуру и черепах, а другие — диких быков и мамонтов. Никто из них еще не знал секретов одомашнивания животных или выращивания культур, которые позволили бы им вести оседлый образ жизни в одном месте. Может быть, это сходство в образе жизни породило сходные религиозные убеждения, и поэтому объясняет сходство между картинами. Но это лишь спекуляция.

Следует подчеркнуть одно важное обстоятельство: в рисунках аборигенов заключен сложный, тщательно продуманный смысл, и уже это само по себе свидетельствует о том, что трактовку доисторических изображений нельзя сводить к простому однозначному объяснению. Безусловно, люди из Ласко рисовали в рамках своей охотничьей магии: изображая быка со стрелами в боку, раненого бизона с волочащимися за ним внутренностями, они надеялись увеличить свои шансы на успешную охоту. Но разве и тотемизм, и более тонкий философский смысл не лежат в основе этих великолепных фресок?

Мальчик-абориген с молодым валлаби

Не следует проводить слишком близкие параллели, ибо, каково бы ни было происхождение аборигенов, сами они уже не являются доисторическими. Ни одно общество не остается статичным, и все детали его культуры не окаменевают навечно. Жизнь аборигенов продолжает развиваться под влиянием новых идей и верований, проистекающих из их собственных общин, и, хотя они так долго были скрыты от основного потока движения человечества, они находились под влиянием других народов — индонезийцев с запада, меланезийцев с севера Новой Гвинеи.

Сейчас европейцы добавляют к этому свое влияние. Как Магани и его коллеги-художники отреагируют на растущий поток новых материалов, которые неизбежно достигнут Арнем-Ленда, еще предстоит увидеть. Хватит ли им таланта или дисциплины, чтобы справиться с огромным разнообразием красок, которые скоро станут доступны им всего за несколько пенсов? Или традиции, научившие их обходиться четырьмя цветами своей древней палитры, окажутся слишком негибкими, чтобы справиться с таким внезапным и огромным дополнением к их материалам? Возможно, они смогут впитать их, но скорее всего, древняя живопись будет отброшена и сменится чем-то совершенно иным, как по стилю, так и по назначению.

Что бы ни случилось, неизбежный упадок их ритуальной жизни, разъедаемой работой христианских миссий, в сочетании с новыми техниками, которые окажутся у них в руках, радикально изменят всю природу их искусства. Когда это случится, рисунки на коре, создаваемые с такой любовью и благоговением на наших глазах в Манингриде, станут такой же древностью, как и доисторические фрески в пещерах Европы.

Мы вернулись из Манингриды в Дарвин. Наша работа на севере почти закончилась. Теперь мы планировали отправиться на юг, в Алис-Спрингс, чтобы увидеть совершенно другую пустынную местность — Центральную Австралию. Перед отъездом из Дарвина нам пришлось купить еще припасов, отремонтировать машину и попрощаться со многими друзьями, которых мы приобрели.

В Дарвине было так жарко, что прогулки по главной улице было достаточно, чтобы наши рубашки прилипли к спине от пота. Мы хотели выпить. Жители Дарвина любят хвастаться тем, что пьют больше пива на душу населения, чем все остальные жители мира, поэтому найти бар не составляло труда, как и можно было ожидать от города с таким впечатляющим рекордом. Можно было выпить пива в официальной гостиной одной из модных гостиниц, сидя в мягком кресле среди пластиковых цветов и официантов с черными галстуками и камербандами, но действительно серьезную жажду лучше утолять в барах. Здесь царит гораздо более деловая атмосфера. Мы вошли в одно из таких заведений с хромированной стойкой и выложенными кафелем стенами, с простым интерьером без каких-либо излишеств или украшений, отвлекающих от цели визита. Одну стенку целиком занимал гигантский холодильник со стеклянными дверцами. Барменша энергично доставала оттуда бутылки и с завидной ловкостью разливала пиво. Подавалось оно в ледяных кружках, чтобы пиво гарантированно не нагрелось по пути к посетителям. Для привередливых австралийцев охлаждение пивных кружек — такой же важный ритуал, как подогревание заварочного чайника для англичан.

В баре мы встретились с Дагом Локвудом. Даг был писателем и журналистом. Трудно представить, что есть кто-то, кто лучше его знает Северную территорию, — и невозможно поверить, кто-то может более щедро делиться информацией о ней или быть более радушным. Мы говорили о некоторых личностях в Северной территории, и разговор зашел о ноу-хоперах [20] No-hoper ( англ. ) — букв. «не надеющийся». , отшельниках.

Ноу-хопер — это человек, который отказался от комфорта цивилизации, сторонится общества и ушел жить в одиночестве. На пустых просторах Северной Австралии у начинающих отшельников больше возможностей достичь своей цели с легкостью и успехом, чем где-либо еще в мире. Но такие люди, как бы то ни было, существуют не только в Северной Территории. Мы с Чарльзом встретили одного около пяти лет назад в Квинсленде.

Тогда мы направлялись в Новую Гвинею и вышли из Кэрнса, чтобы плыть вверх к Большому Барьерному рифу. В 160 километрах к северу от города двигатель нашего катера с грохотом остановился, и все судно затряслось. Шатун сломался, разбив поршневую головку и погнув центральный вал. Вычистив обломки, мы могли снова запустить двигатель, но наша скорость в лучшем случае составляла два узла. Пока мы вытирали масло с рук, по радио нас предупредили о приближающемся урагане. Если бы нас застиг шторм на поврежденном катере, у нас были бы серьезные неприятности. На самой высокой скорости, на которую был способен наш катер, мы медленно двигались к побережью, чтобы найти безопасное место. Самой подходящей казалась точка на карте, обозначенная как Портленд-Роудс. Это такое же удаленное и изолированное место, как и все другие на этом пустынном побережье, но во время войны американцы построили там причал, чтобы доставлять припасы на военный аэродром, расположенный в зарослях в нескольких километрах от берега. По нашим сведениям, сейчас он был заброшен, но причал, по крайней мере, мог укрыть нас на время урагана.