Дэвид Аттенборо - Путешествия на другую сторону света

А теперь приезжают туристы. Для них Алис — воплощение девственного края ( Outback ), волшебной страны, которую каждый австралийский горожанин смутно считает принадлежащей себе по рождению, где живут первопроходцы — сильные худые мужчины в седле, а земля все еще дикая и пустая. Алис заботится и о них тоже. Мы обнаружили здесь совершенно новую сияющую гостиницу. Это многоэтажное здание возвышается над городом, где преобладают бунгало. В магазинах продавались не только седла и кнуты. Некоторые торговали связками копий, ожерельями из ракушек, сделанными девушками-аборигенками в прибрежных миссиях за полторы тысячи километров на севере, и миниатюрными бумерангами, безвкусно украшенными изображениями бородатых лиц аборигенов.

Западнее Алис-Спрингс начинается очень суровая пустыня, жестоко отторгающая путешественников, которые впервые пытаются в нее вступить. Она опаляет их кожу, мучает жаждой, калечит лошадей, обманывает своими миражами и отправляет назад, наполовину ослепшими и на грани голодной смерти. Мы приехали к ее краю, чтобы найти аборигенов пустыни, людей, которые так хорошо понимали ее скалы, растения и животных, что смогли выжить там, где другие быстро бы умерли. Многие племена, населявшие эту пустынную землю пятьдесят лет назад, сейчас покинули свои старые территории и вступили в контакт с белыми, поселившись на скотоводческих станциях и в городах. Некоторые совсем исчезли. Но одно племя, вальбири, упорно сопротивлялось попыткам изменить их и цеплялось за земли своих предков, какими бы они ни были засушливыми и враждебными.

Некоторые, чтобы получить столь желанные вещи белого человека — топоры, ножи и одеяла, — приходили в прошлом веке работать на старателей и скотоводов. Но они редко становились зависимыми от своих временных работодателей. Заработав достаточно, чтобы купить желаемое, или испытав неприятное обращение, они возвращались в пустыню, большая часть которой до сих пор фактически не исследована белыми. В 1910 году далеко вглубь нее забрели двое шахтеров. Аборигены напали на них с копьями, и один белый был убит. Этот инцидент подтвердил репутацию вальбири как свирепых и опасных людей.

Так продолжалось до 1924 года. Тогда началась самая страшная засуха в истории Северной территории. Водоемы, в которых даже в самые суровые сезоны оставались зеленые пенистые лужи тепловатой воды, теперь полностью высохли. Кенгуру, поссумы, бандикуты и другие животные, которыми питалось племя, исчезли. Через два года даже вальбири больше не могли выносить засуху. Многие погибли в пустыне. Другие, умирая от голода, вышли за помощью к белым, обосновавшимся на их границах. А засуха продолжалась. Через четыре года одна племенная группа, крайне нуждавшаяся в еде, наткнулась на старого старателя, сидящего рядом с источником воды. Они убили и украли его запасы. В отместку на поиски вальбири пустился полицейский и убил 17 человек. Вряд ли кто-то из его жертв принял участие в убийстве. Дело было не в этом. Черным нужно было преподать урок.

Когда закончилась пятилетняя засуха, часть племени продолжила работать на шахтах или в скотоводческих хозяйствах, но многие, помня о жестокости белого человека, вернулись в свою пустыню.

Затем правительство основало для них поселения, сначала в Хаастс-Блафе на юге их территории, а затем, в 1946 году, в Юендуму, в 270 километрах к северо-востоку от Алис-Спрингс. Несмотря на то что обе станции работали уже много лет, проживавшие там вальбири меньше всего изменились по сравнению с другими народами, когда-то населявшими пустыню. Мы ехали в Юендуму.

Центром жизни поселения была высокая клацающая ветряная мельница, которая выкачивала воду с глубины 30 метров под землей и выливала ее в большой резервуар. Мельница крепче любых кандалов привязывала кочевников-аборигенов к станции. В кустах неподалеку они построили простые шалаши из коры, веток и гофрированного железа. Их было около четырехсот. Они казались крепкими и гордыми людьми. У многих мужчин, особенно пожилых, на телах были пугающие шрамы. Те, что покрывают их бедра, они нанесли себе сами. Это были траурные шрамы. Человек, понесший тяжелую утрату, вырезает их на коже ножом, чтобы показать глубину и силу своей скорби. Но другие, на плечах и спине, были получены в бою. Один из принятых у вальбири способов ведения боя прост и требует ужасающей стойкости. Два врага садятся со скрещенными ногами друг напротив друга. Один наклоняется вперед и поражает ножом своего оппонента. Тот не сопротивляется удару. Потом наступает его очередь. Снова и снова они наносят друг другу удары ножом, пока один не признает свое поражение, или, как чаще бывает, не потеряет сознание из-за потери крови.

Физически этот народ крепче, чем виденные нами аборигены Арнем-Ленда. У них грудь колесом и сильные мускулистые ноги. Сложно выглядеть благородно, стоя в лохмотьях возле грузовика за дневной порцией бесплатной муки и сахара. Но эти люди не были покорными и раболепными. Когда мы говорили с кем-нибудь, он смотрел нам прямо в глаза. У него были свои нормы, а у нас — свои. Мы жили в разных мирах, и здесь, где они соприкасались друг с другом, он оказался в невыгодном положении. Но мы знали — и он знал, что, лишившись материальных благ, данных нам обществом, и оставшись в одиночестве в пустыне, он окажется сильнее.

Сразу завести друзей было непросто. Нужно было время, чтобы присмотреться друг к другу. Мы не должны были выглядеть наделенными властью, извлекая выгоду из цвета своей кожи, а также не хотели добиваться дешевой популярности, без разбора раздавая подарки. Вальбири взяли бы их, но без сомнения посчитали бы нас глупыми и расточительными. Первым человеком, с которым мы познакомились, был Чарли Джагамара, один из старейшин. Его постоянно можно было найти где-то в лагере, поскольку он был слишком стар, чтобы учиться уходу за скотом, чем занималась большая часть мужчин помоложе. Но не был он и настолько дряхлым, чтобы, как некоторые патриархи племени, весь день только сидеть в тени своего шалаша и ждать дневной раздачи еды. Он обычно носил любопытную шляпу, похожую на парик, сделанную из жесткой травы, туго связанную веревками из сплетенных человеческих волос. Оба его бедра были глубоко испещрены траурными шрамами, а на груди были длинные рубцы от порезов при инициации. Он редко носил что-то кроме набедренной повязки. Неудивительно, что у людей, живущих в безводной пустыне, нет традиции или вкуса к мытью, и было бы глупо отрицать, что, когда Чарли забирался вместе с нами в грузовик, он приносил с собой сильный тошнотворный запах.

Мы объяснили, что хотим услышать, как ему и его народу удавалось жить в пустыне во «время до этого, по обычаю вальбири», и Чарли согласился показать нам.