Джессика Брудер - Земля кочевников

Во всей этой кутерьме у Линды начались проблемы со здоровьем. Она держалась хорошо, хотя нагружала правое запястье сканером. Но 15 декабря, за две недели до окончания срока работ на складе, у нее начались головокружения. Она не знала, в чем причина. Другие рабочие тоже чувствовали дурноту; некоторые считали, что всему виной спертый воздух. Линда продержалась еще час, но попытки дышать глубоко ни к чему не привели, и коллега отвела ее в медпункт. Там ей измерили давление: шестьдесят на сорок восемь. Достаточно низкое, чтобы вызвать скорую.

В больнице в Рино, до которой полчаса ехать по шоссе на запад, Линде сделали компьютерную томографию и рентген, но никакого конкретного диагноза не поставили. «Медсестра сказала мне, что я могла как-то зажать черепной нерв, – вспоминает Линда. – От этого иногда теряют сознание. Такое случается при сильном перенапряжении». Она говорила это скептически, поскольку не считала, что слишком уж перенапрягалась. Однако ей посоветовали проконсультироваться со своим терапевтом. «Я бы сделала это, если бы он у меня был», – со смехом говорит Линда. Как и у большинства трудопутников, которых я встречала до того, как вступил в силу Закон о доступном медицинском обслуживании, у Линды не было страховки. Поскольку обратно на парковку ее никто везти не собирался, ей пришлось потратить 172 доллара на такси. Следующие несколько дней она чувствовала слабость и взяла неоплачиваемые выходные.

CamperForce затухала. Многие уезжали прямо перед Рождеством, чтобы успеть отпраздновать его вместе со своей семьей. Линда решила остаться до 30 декабря. Она хотела заработать как можно больше. К тому же настроения праздновать у нее не было. За четыре месяца ночных работ она впала в сильнейшую апатию, нарушаемую только острыми болями в правом запястье. Работа была монотонная и бездумная: разложить товар по полкам, направлять сканер на штрихкод за штрихкодом, нажимать на рычажок, ждать, когда раздастся писк, оповещающий, что красный сканер опознал свою цель, и двигаться дальше. Что это давало ей, кроме зарплаты? Каждый сканируемый товар был пикселем в картинке, общий вид которой огорчал Линду. Некоторые работники CamperForce называли себя эльфами Санты. Так они могли гордиться своей работой: это значило, что они рассылают подарки и дарят людям радость. Но Линду не прельщал сладкий рождественский пирожок: она чувствовала себя не эльфом, а шестеренкой в огромном мировом торговом автомате, и от этого внутренне цепенела. «Я хотела отрешиться от Рождества после того, как насмотрелась на весь этот шлак», – говорит она. Линда только разослала подарки внукам, в остальном же проигнорировала праздник. Когда на Рождество склад закрылся, она поступила так же: весь день провела в одиночестве в своей машине.

Но под покровом усталости в ней всё-таки медленно расцветала гордость. Линда достигла своей цели, проработав первые полгода в качестве трудопутника на двух сезонных должностях – смотрительницей лагеря и по программе CamperForce, – привыкая к скромной кочевой жизни в своем фургончике. Она чувствовала себя самодостаточной и свободной. Но это было только начало. Дальше предстояло найти племя – общину, которая для многих кочевников стала второй семьей. Лучшей площадкой для этого оказался зимний фестиваль РТР, который должен был вскоре начаться в Кварцсайте.

«Дайте мне только выбраться отсюда! – думала она. – Надо ковать железо, пока горячо. В путь!» В предвкушении короткого отпуска и теплой погоды она отправилась в Аризону.

Когда оставшиеся участники CamperForce покинули Фернли и уехали навстречу Новому году, один работник еще оставался в городке. Это был Дон Уилер, бывший инспектор программного обеспечения, некогда живший на широкую ногу, который написал хвалебную оду трудопутникам и в этой книге фигурирует под псевдонимом. Дон оказался первым участником CamperForce, с которым я познакомилась: остроумный и интересный рассказчик, потчевавший меня байками о жизни в дороге. Изначально он должен был отработать свою последнюю смену в CamperForce 21 декабря. Его планы на следующий период включали поездку в Кварцсайт – он называл его «Burning Man для старичков» – и к друзьям в Скалистых горах Колорадо. Но случилось нечто из ряда вон выходящее. Просматривая отчеты о работниках CamperForce за трехлетний период, я не встречала подобного: Amazon предложила Дону стабильную работу с полной занятостью. «Эй, мне семьдесят, кто еще меня наймет?» – шутил он в письме. Выражаясь языком компании, Дон должен был стать «младшим помощником». В пределах склада он будет тем, кого участники CamperForce и другие временные работники называют – не без зависти и насмешки – синими значками, по цвету пропусков, которые выдают постоянным работникам.

В другом письме он попросил меня не указывать его настоящее имя. Вот как он это объяснил.

Как младшие сотрудники, мы не должны общаться с прессой под страхом смерти, расчленения или чего похуже. Поэтому сейчас я беспокоюсь. Раньше было иначе: как трудопутник, я мог позволить себе беспечно, нахально отзываться о масштабных махинациях деловой Америки, а теперь я сам в этом котле. Мне нужна эта работа…

Я не могу допустить, чтобы мое имя стало известно. Если я даже мелькну в национальных СМИ, отдел кадров быстро меня дисквалифицирует. Когда я приду на склад, мой пропуск будет недействителен. Это называется ДПА (демонстративное пренебрежение Amazon), и мне не к кому будет обратиться за помощью, потому что я добровольно пошел на эту должность.

Мне жаль, если кажется, что я параноик, но мы с отделом кадров НЕ друзья, что бы они там ни говорили. Они показывают свое истинное лицо, когда избавляются от «гнилых плодов» и нарушителей спокойствия. Я не такой храбрый, как Надежда Толоконникова (и не такой красивый) [127] Надежда Толоконникова – участница российской панк-группы Pussy Riot. Прим. авт. .

В течение следующих нескольких месяцев Дон расплатился с долгами, посетил стоматолога, визит к которому давно откладывал, купил новые очки, открыл личный пенсионный счет и стал копить на мотоцикл Harley.

Если ехать на запад по автостраде 10 навстречу январскому закату, в пустыне можно увидеть странное явление. Тысячи золотых искр блестят у подножия гор, точно их окружает огромное гладкое озеро. Если подъехать ближе, эти точки превращаются в сотни автофургонов, в чьих лобовых стеклах отражаются последние лучи дневного света. Перед вами городок Кварцсайт. Б о льшую часть года это дремлющий одинокий форпост между Лос-Анджелесом и Финиксом, с двумя большими парковками и такой жаркий, что у вас могут начаться галлюцинации. Во время адского летнего пекла здесь живет менее четырех тысяч человек. Перекати-поле здесь больше, чем приезжих. Но каждую зиму, когда дни становятся мягкими и ласковыми, сотни тысяч кочевников стекаются со всей страны и Канады, мгновенно превращая городок в мегаполис «Место встречи» [129] 3626 по оценкам переписи населения в 2015 году, опубликованным на сайте factfinder.census.gov# . . Некоторые из приезжих – активные «перелетные пташки»: те, у кого достойная пенсия или те, кто удачно ушел с работы и чьи накопления не пострадали во время кризиса 2008-го; а другие – беженцы, живущие на краю правил общества. Их благосостояние отражается в широком спектре фургонов, торжественной колонной движущихся по Мейн-стрит.