Василий Боткин - Письма об Испании

В 1835 г. в карлистских рядах произошел раскол на два лагеря: на «апостоликос» (повиновавшихся церкви) и на «маротистов» (подчинившихся генералу Марото). В 1839 г. Марото сдался генералу Эспартеро. «Карлистский генерал Марото перешел в лагерь „cristinos“ благодаря крупной сумме денег: это, конечно, не очень красиво, но все младшие офицеры последовали его примеру», — писала Стендалю Евгения Гусман-и-Палафокс Монтихо в декабре 1839 г. из Мадрида ( Stryienski Casimir. Soirées du Sthendal Club. Paris, 1904/1905, p. 201).

Боткин объясняет политическую прогрессивность других европейских стран, по сравнению с Испанией, чисто идеологическим фактором, «вращением в кругу современной себе цивилизации», между тем как в действительности социально-политическая прогрессивность европейских стран объясняется всей совокупностью идеологических и материально-экономических факторов, среди которых немалую роль играли значительно раньше развившиеся, чем в Испании, буржуазные институты и отношения, стимулировавшие освобождение человека от абсолютистско-феодального гнета.

Испанцы так привыкли носить капу (плащ), что, когда министр финансов Карла III Эскилаче запретил в 1766 г. большие шляпы и широкие капы, в Мадриде произошли кровавые беспорядки.

Министерство внутренних дел (Gobernación) было превращено в 1786 г. в почтамт (Casa de correos).

То есть «экзальтированные», «восторженные» — радикальная партия. По поводу термина «exaltados» М. В. Нечкина пишет: «Этот „восторг“ был особой чертою времени, чертой ранней революционности, еще не сознававшей всех великих трудностей на своем пути. Испанские революционеры присвоили себе как партийное название термин „эксальтадос“ (к этой партии принадлежал, например, Ван Гален), немецкие деятели говорили о „буре и натиске“ — „Sturm und Drang“, — все это были явления, выросшие в широком смысле слова на одном историческом корню» ( Нечкина М. В. Грибоедов и декабристы. Изд. 2-е. М., 1951, с. 353). «Один испанский „exaltado“ говорил, что Бакунин далеко ушел. В Цюрихе в тюрьме, и из Парижа выслан», — записал Герцен в своем «Дневнике» 30 сентября 1844 г. ( Герцен А. И. Собр. соч. в 30-ти т. Т. II, М., 1954, с. 385; в дальнейшем: Герцен). Предположение комментаторов, что «exaltado», о котором идет речь, — сам Боткин (см.: Герцен, т. XXX, кн. 2, с. 733), сомнительно: правда, Герцен в тот же день указал в «Дневнике», что вернулась в Россию жена Боткина, Арманс (она могла привезти свежие новости из Парижа), но в 1844 г. Боткин еще не ездил в Испанию; скорее речь идет о П. Г. Редкине, вернувшемся из Барселоны после пребывания в Испании в 1842—1843 гг., свидетеле столкновений между «экзальтированными» и «умеренными» (см.: Алексеев М. П. Очерки истории испано-русских литературных отношений XVI—XIX вв. Л., 1964, с. 180—181; в дальнейшем: Алексеев), или о каком-то испанском друге Бакунина.

Когда генерал Эспартеро стал в качестве министра-президента и регента править Испанией (1840—1843), то возникли разногласия между ним и большинством прогрессистов, возглавляя которых он и пришел к власти. Эспартеро должен был в результате всеобщего мадридского восстания в июне 1843 г. бежать в Англию. Но захват власти «умеренными» снова сблизил сторонников Эспартеро и прогрессистов.

Сорбет (исп. sorbete) — сладкий густой полузамороженный напиток из молока, яиц и фруктовых соков.

Кроме Café Nuevo и Café de los amigos (или Café de los cangrejos — то есть «Кафе раков»), самые известные кафе Мадрида были Café de la Bolsa, del Levante, del Príncipe; в последнем встречались артисты и литераторы.

Еще более подробный список прохладительных напитков приводит в своей книге Т. Готье (см.: Gautier, p. 104—105).

У испанцев вообще было принято коллективное чтение: Тургенев читал вслух в кругу всей семьи Хоакины Гарсиа письма, написанные ей дочерью Полиной (см.: Zviguilsky A. Tourguénev et l’Espagne. — Revue de littérature comparée, janv. mars 1959, p. 58).

Подобное же замечание см. у Готье: «В кафе Мадрида женщин больше, чем в Париже, и они курят папиросы и даже сигары из Гаваны» (Gautier, p. 105). Последняя легенда была, видимо, принята на веру в России. Хуан Валера во время своего пребывания в Петербурге писал: «Много людей умных, между прочим, воображает себе, что все испанские женщины курят, тогда как, наоборот, это русские курят»; «Многие русские дамы курят соломки и даже сигары длинные, как палки, и говорят, что они подражают испанкам» (Письма к Л. А. де Куэто от 1 и 11 января 1857 г. — В кн.: Valera Juan. Obras compl. T. III. Madrid, 1947, p. 90A, 101A). Характерно, что Боткин, видевший Испанию, не говорит о курящих женщинах.

Имеются в виду король арагонский Фердинанд V (1452—1516) и королева кастильская Изабелла I (1451—1504), брак между которыми (1468) способствовал единению испанских княжеств.

Филипп II (1527—1598) — испанский король с 1556 г.

Алькасар Мадрида, находившийся на месте нынешнего королевского дворца. Разрушен в царствование Филиппа V, в 1734 г.

Боткин высказывает здесь типичные для оппозиционных кругов русской интеллигенции николаевского времени «федералистские», антицентрализаторские идеи (ибо здесь, разумеется, имеется в виду не только Испания, но и Россия), которые в условиях абсолютизма носили прогрессивный характер (ср. изображение «казенного» Петербурга в русской демократической литературе 1840-х — 1850-х годов).

Филипп V (1683—1746) — испанский король с 1700 г.; внук французского короля Людовика XIV, он находился под сильным влиянием своего деда.

С XIV в. (и вплоть до начала XIX) из всех стран, где господствовал католицизм, лишь Испания сохраняла и усиливала инквизицию; во Франции же именно в XIV в. инквизиция стала подвергаться ограничениям и пришла в упадок.

Атеней (Атенео) — высшее учебно-научное заведение; открыт в 1835 г.

Collège de France (Коллеж де Франс) — особое высшее учебное заведение, основанное в Париже в 1530 г.; не имело обязательных программ и экзаменов.

Испанский король Карл III (1716—1788), вступивший на престол в 1759 г., стремился проводить политические, экономические, культурные реформы по французскому образцу; в числе их была и попытка реформировать одежду, вызвавшая народное восстание (см. примеч. 33).

«Вы правы, что Испания испорчена тем, что там ввели в моду шляпы и изгнали монахов», — писал Мериме Соболевскому 31 августа 1849 г. ( Мериме Проспер. Собр. соч. в 6-ти т. Т. 6. М., 1963, с. 95). Ср. примеч. 33.

Боткин, может быть, заимствовал эти размышления о вредности мадридского воздуха из статьи своего соотечественника П. В. Киреевского, в свою очередь читавшего об этом в кн.: Faure Raymond. L’Espagne sous ses pouvoirs religieux et monarchiques. (Paris, 1831): «Его (Мадрида, — А. З. ) атмосфера самая раздражительная во всей Испании. Ветер, дующий там почти целый год с Гвадаррамских гор и своими вредными действиями подавший повод к такому множеству пословиц, так пронзителен, что расстроил бы самую крепкую грудь, если бы от него не защищались полою плаща ‹...› он очень часто производит у иностранцев самое жестокое колотье. Этот ветер дует там часто и от февраля месяца до мая отменно сильно; он беспрестанно подымает целые облака селитристой пыли, раздражает глаза ‹...› Острое и хроническое воспаление в легких также бывает довольно часто, особенно в столице, где решительный перелом почти всегда приходит скоро» (Современное состояние Испании. — Европеец, 1832, № 2, с. 232, 234).