Пётр Мельников - Они придут завтра

Завхоз Николай Павлович Корнеев пытался развеселить доктора байками о студенческих забавах, о радениях пиитов в кафе «Стойло Пегаса» и в чайной «Красный хомут», куда на бесплатный чай зазывались извозчики. Однако бородачи предпочитали распивать водку, хлебать щи и есть требуху без пиитов, в своих излюбленных харчевнях. Доктор слушал и вежливо улыбался.

Зато как переменилось у всех настроение, когда туман рассеялся и люди снова увидели над мертвой зыбью моря синее небо. С резким криком парили чайки. Таежники метнулись к левому борту. В воде играли дельфины. А там, на горизонте уже показались очертания голубых гор. Над головой просвистела крыльями утка.

Незаметно опускалась белая ночь, совсем как в Ленинграде. Билибин и Раковский так и впились глазами в призрачную узкую долину Олы, в неяркие желтые огоньки поселка. Сколько их там, этих обжитых домиков, и найдется ли в котором из них приют и тепло?

Не дожидаясь берегового катера, команда «Дайбошимару» спустилась в шлюпку и налегла на весла. Желтая, лимонная заря незаметно переползала с запада на восток.

Только теперь до Сергея дошло — с Алданом он распрощался, и навсегда! В жизни его начиналось нечто необычное и поразительно новое. Кяхта? Троицко-Савск? Да жил ли он когда там? И не почудились ли они ему в детском ребячьем сне? Даже Алдан и тот теперь казался далекой таежной сказкой. Перед ним за узкой полосой воды лежала горбатая земля — загадочный северный сфинкс. Принесет ли она ему, кроме тяжелых испытаний и хорошую радость? Никто из партии не сомкнул глаз до самого утра. Все прижались друг к другу, — и Ю. А. Билибин, и В. А. Цареградский, и Д. Н. Казанли, и С. Д. Раковский, и Э. П. Бертин, и Степан Дураков, все, все, как будто берег чем-то угрожал им и они готовы были немедля, вместе, одним ударом отразить эту угрозу.

В четвертом часу утра начали выгружаться, а к 10 вся экспедиция уже высадилась на «Кошке» в устье реки Олы. В самом поселке едва нашлась свободной одна комната, ее заняли под штаб. Палатки раскинули на площади. Сергей долго не мог уснуть. Какое блаженство — под тобой твердая земля, она не качает, как на волнах. Где-то совсем близко по-волчьи завыли собаки. Хорошо-то как! Земля! Пусть воют… Какое же сегодня число? 4 июля… Ого, до наступления холодов остаются считанные недели. Значит, экспедиция в Оле долго не задержится…

Билибин проводил Раковского, поблагодарил за интересные новости и, оставшись один в штабе, с наслаждением растянулся на деревянной кровати. Первая ночь на колымской земле. Какой беспокойный и трудный день! Что ж, можно подвести и первые итоги.

Ю. А. Билибин.

Юрий Александрович не курил. Аналитический ум его работал остро и быстро. Ай да молодчина, Сергей Дмитриевич. Какая поразительная, завидная способность быстро сходиться с местными людьми. Нет, уж теперь-то он его от себя никуда не отпустит. Пусть Эрнст останется с В. А. Цареградским, а Сергей Дмитриевич — с ним. Старатель, поисковик-разведчик и переводчик в одном лице…

Вспомни Вольдемара Петровича, Вот какой прощальный наказ он дал алданцам, отъезжающим на Колыму:

— Смотрите в оба! Вы там — алданский рабочий класс, диктатура пролетариата, сама законность. Не языком, а делом помогайте Билибину. Не ради личной наживы и славы едете, а на большое государственное дело. Сортиры из золота потом, при коммунизме, строить будут. А пока нас окружает гидра капитала. Золото она понимает и чувствует лучше, чем мы с вами «Капитал» Маркса, понятно? И без золота социализма не построить, это тоже понятно? Берегите друг друга, а особенно Билибина. Для вас он там не просто умный геолог, а как бы фонарь и ночной тьме, голова всему, а вы — его руки, партизанские, рабочие руки. Высоко несите честь и знамя алданского рабочего класса! Откроете золотую Колыму, и люди навсегда запомнят — первыми туда с геологами пришли алданские старатели, алданские партизаны и красногвардейцы. И всегда помните — как бы вам там тяжко ни пришлось — Советская власть не оставит вас в беде и никого не забудет.

Как это похоже на Вольдемара Петровича…

Мысли одна за другой захлестывали Юрия Александровича. Сколько вопросов, и все со многими неизвестными. Поймут ли власти в Оле правильно задачи экспедиции и помогут ли ей? Найдутся ли олени и лошади с каюрами и проводниками? Есть ли другие, более короткие пути на Колыму, чем изученные им, Билибиным, по разным книгам, монографиям и запискам?

Итак, быть или не быть золотой Колыме? Есть на Колыме золото не на артель, а на государство? Черт побери, сколько еще раз он будет задавать себе эти вопросы! Ведь прежде чем идти в Геолком, в Академию наук и «Союззолото», Юрий Александрович досконально изучил Колыму по литературе, имевшейся в лучших библиотеках Ленинграда и Москвы, Немало поседевших от времени истин, как старых добрых знакомых встретил Билибин на пожелтевших страницах. Поразительнее всего было то, что золото оказалось одним из самых древних металлов, с которым, радуясь, мучаясь и страдая, имел дело человек. О том, что рассыпное золото можно добывать из песков, говаривал еще М. В. Ломоносов.

Отбросив все побочное, второстепенное, Юрий Александрович решил еще раз мысленно шаг за шагом проследовать… за Бориской. В Охотск за фартом он двинулся вместе с отчаянными бродягами из России и головорезами из англо-американской Аянской корпорации. Судьба свела на Кухтуе татар из деревни Мирзан Казанской губернии Сафи Шафигуллина — «Бориску» и Сафея Гайнуллина, а также старателя Михаила Канова. Видимо, от местных жителей, охотников, оленеводов, каюров, сопровождавших обозы с товарами и пушниной, они услышали о том, что тяжелые золотые знаки, какие они намывали в районе Охотска, встречаются и на Колыме. Приятели задумали махнуть туда, «поймать фарт, счастье за хвост», да не хватило денег. Тогда в 1912 году в Ямске старатели нанялись конюхами к Ю. Я. Розенфельду (Нордштерну), эстонцу, приказчику благовещенского купца И. Е. Шустова. Розенфельд искал для своего хозяина более удобную дорогу между Охотским побережьем и Колымой. В верховьях Среднекана и Сурчана (притока р. Буянды), в устье Джегдяна старатели взяли пробу и обнаружили признаки золота. И в Хупкачане показались знаки драгоценного металла. В 1915 году Бориска и Канов, не пожелав идти на войну, расстались с Розенфельдом и дезертировали в те же места.

Кварцевые, гореловские жилы, замеченные Розенфельдом там, где остались зимовать Бориска и Канов, не давали приказчику покоя и он ударил во все колокола, зазывая на Колыму и Геолком, и Министерство путей сообщения, и иностранных промышленников. Но им уже было не до Колымы. Пожар первой мировой войны перекидывался из одной страны в другую. К тому же Сибирь и без того пугала, а Колыма, это же черт-те знает где, почти на краю света…