Адам Водницкий - Провансальский триптих

Каруселям в день фиесты под небом, исчерченным полетом стрижей.

Колоколам Святого Трофима, Святого Цезария, Нотр-Дам-де-ла-Мажор на холме.

Всем колоколам, что вернулись из Рима на праздник Пасхи [142] Колокола католических церквей несколько дней перед Пасхой (Пасхальное триденствие) молчат в знак траура по Иисусу. По легенде, вечером в Великий четверг колокола отправляются в Рим за благословением папы и возвращаются в Пасхальное воскресенье, чтобы радостным звоном возвестить о воскрешении Иисуса. .

Молнии, остановленной у брода через небо.

Огням фонарей, отражающимся ночью в Роне у моста Тренкетай в час, когда все замирает, будто мир вот-вот откроет одну из сокровеннейших своих тайн.

Моей ностальгии, вечно мечущейся между здесь и там .

Urbi et orbi.

Почему Прованс? Вот именно, почему?.. Почему, однажды с ним познакомившись, навсегда попадаешь под его чары, почему он пробуждает голод, который невозможно утолить? Хорошо, но что же это такое — Прованс? Нужны долгие годы близкого с ним общения, чтобы понять: Прованс — не уголок земли, а способ мышления, особое состояние духа, которое возникает, когда изо дня в день слышишь доносящиеся из прошлого голоса, слившиеся с повседневностью мифы, речь камней, света, облаков; нужно просто открыть его в себе, разглядеть наслаивающиеся один на другой пласты времени, приноровиться видеть как существующие, так и несуществующие вещи, научиться общаться с призраками, находить места, которых нет, — а быть может, никогда и не было?

Независимо от времени, места рождения и того, где ты в данную минуту находишься, однажды начинаешь тосковать по Провансу, как тоскуют по счастливым дням детства. Потому что Прованс, подобно Греции, Риму и всему Средиземноморью, — своего рода предназначение; это наше сказочное отечество. Каждый из нас имеет на него право — наравне с теми, кто здесь родился и живет. Здесь мы возвращаемся к своим корням, поскольку мы — европейцы, наследники одной традиции.

Прованс сотнями нитей связывает тебя с прошлым: эллинскость, романскость… свежие следы Фредерика Мистраля, Альфонса Додэ, Марселя Паньоля, Ива Бонфуа, Жана Жионо; ах эта скачка по зеленым холмам Люр бок о бок с благородным карбонарием, гусарским полковником Анджело [143] Герой романа Ж. Жионо «Гусар на крыше», действие которого разворачивается в Провансе во время эпидемии холеры 1838 г. , спешащим к соляным складам в онемевшем от ужаса, обезлюдевшем от холеры Маноске; эти колокола над крышами городков, как осиные гнезда прилепившихся к скалам; эти святые, рыцари и трубадуры, одиннадцать тысяч девственниц под кружевными парусами [144] Легендарная святая мученица Урсула почитается вместе с одиннадцатью тысячами посвятивших себя Христу девственниц, совершивших вместе с ней паломничество на кораблях в Рим. , замки, башнями упирающиеся в небо, философские диспуты на языке шуадит в вестибюле папского дворца, пророчества Нострадамуса из Сен-Реми, ночные обряды consolamentum [145] Консоламентум — утешение ( оксит. ) — единственное таинство, практикуемое катарами и называемое ими «святым крещением Иисуса Христа»; служило одновременно и крещением, и посвящением, и причастием, а также отпущением грехов и соборованием. среди римских стел.

Прованс — это картины: кружащее над головой солнце цвета расплавленной серы, фиолетовые и зеленые пятна в траве, поля маков, деревья, оплетенные плющом, блики света на каменных стенах, сонные цикады в сумерках. А быть может, картины из более далекого прошлого, из другого времени, другой жизни; не досмотренный до конца сон о древности, фантасмагорический театр теней: лесистые склоны Малых Альп, где среди ущелий скитается жалоба Эхо, звучит топот копыт кентавра, сквозь колючие заросли дрока пробирается тень бородатого козлоногого сатира, который, покрикивая, хихикая, оскальзаясь на скалах, гоняется за нимфами?

Когда это началось?

Возможно, со встречи с мэтром Арнаутом Даниэлем, в буколических рощах Орея учившим флорентийского изгнанника искусству терцины, — а может, с рассказа Плутарха о хитроумии Мария, который при Аквах Секстиевых разбил несметное войско варваров [146] Римский полководец и политический деятель Гай Марий (около 157-86 г. до н. э.) летом 102 г. до н. э. близ Секстиевых вод (Аквы Секстиевы — латинское название Экс-ан-Прованса) одержал победу над тевтонами, отразив первую волну вторжения варваров. , или же — еще в школьные годы — с декламирования Юлия Цезаря в ритме марша легионов, отстукиваемом линейкой по краю кафедры: Gallia est omnis divisa in partes tres. Quarum unam incolunt Belgae, aliam Aquitani, tertiam qui ipsorum lingua Celtae, nostra Galli appellantur [147] Галлия по всей своей совокупности разделяется на три части. В одной из них живут бельги, в другой — аквитаны, в третьей — те племена, которые на их собственном языке называются кельтами, а на нашем — галлами ( лат. ; Гай Юлий Цезарь. «Записки о галльской войне». Перевод М. М. Покровского.) .

И все это возвращается, когда я смотрю на висящие над горизонтом тучи, а разогретая солнцем земля пахнет, как молодое тело; возвращается, когда я слышу стрекот насекомых или похрустывание камешков на горных тропах, кое-где утыканных кустиками чабреца, когда вижу пляски красок, серебро вывернутых ветром наизнанку листьев, поблескивание звезд, отразившихся в придорожном колодце.

Возвращается в репликах из fabula atellana [148] Басни из Ателлы ( лат. ) — древнеримские народные комедии, короткие фарсовые представления в духе буффонады, получившие свое название от городка Ателла (ныне Аверс) в Кампании, где они зародились. Плавта в античном театре в Арле, когда голос актера сплетается с пением сверчков (легко вообразить, как гогочут, от восторга хлопая себя по ляжкам, солдаты VI Железного легиона); во взмахе платком председателя корриды, когда открываются ворота загона и на арену вбегает первый бык; в словах Бернарта де Вентадорна или Бертрана де Борна, вплетенных в тирады уличного продавца моллюсков, возвращается в минуту озарения, когда тебе вдруг открываются тайны божественных пропорций фронтона собора Святого Трофима.

Я недоверчив: проверяю, разбираю свою ностальгию, свою зачарованность по косточкам, разделяю по волоконцам, стараюсь определить природу непреходящего чувства пребывания где-то между здесь и там, понять, откуда берется ощущение (нет, уверенность), — что и я мог бы повторить вслед за Никола Пуссеном: et in Arcadia ego [149] «И вот я в Аркадии» ( лат. ) — крылатое изречение (обычно подразумевается: «и я пережил счастливое время»), послужившее мотивом многих произведений живописи и литературы XVII–XIX вв.; так называется знаменитая картина Н. Пуссена, известная у нас как «Аркадские пастухи». .