Адам Водницкий - Провансальский триптих

бокалом ратафии допоздна беседовали о политике. Все знали, что полковник Б. был ранен осколком гранаты во время государственного переворота 14 мая 1926 года [196] Майский переворот в Польше (12–14 мая 1926 г.) произошел под руководством Юзефа Пилсудского, фактически установившего военную диктатуру вплоть до 1935 г.; переворот ознаменовал собой начало периода радикальных государственных реформ (период санации). .

Картины тускнели, сливались; напоследок я заметил въезжающую на площадь запряженную мулом бричку, в которой пан Ж., лесничий, по воскресеньям с женой и двумя сыновьями приезжал из лесничества на мессу. Правил он сам, сидя на козлах в темно-синем, наглухо застегнутом двубортном сюртуке или форменном мундире, с прямой спиной, держа вожжи руками в замшевых перчатках.

Я хорошо помню специфическую атмосферу спокойной, уверенной в себе провинции. Атмосферу эту создавали люди, которые жили среди вещей, годами не сдвигавшихся с места, в тех же квартирах, что их деды и прадеды, и руководствовались несколькими простыми правилами, позволявшими переходить из тьмы во тьму, понимая, что они всего лишь звено в цепи поколений. Среди фигур, промелькнувших вдруг, словно на экране laterna magica [197] Волшебный фонарь ( лат. ). , я заметил и себя, тощего недоростка-мечтателя, который летними вечерами слонялся по рыночной площади, голодным взглядом провожая проходящих мимо девушек и не сознавая, что видит не спектакль повседневности, а мир, который вот-вот полетит в тартарары.

Я долго стоял на маленькой площади Воклюза, глядя на дома цвета меда, вслушиваясь — с затаенной завистью — в тишину. Да, время здесь не движется скачками от беды к беде, от катастрофы к катастрофе, от смерти к смерти, а течет неспешно. История — не ошалевшая синусоида, а прямая линия, складывающаяся из упорядоченных отрезков. Но мы-то живем здесь и сейчас, судьба никого не обделит: повсюду, и тут и там, человек превозмогает одинаковые страх и неуверенность, а дом нашего детства и тут и там перестал быть безопасной гаванью и уже не хранит ни наших тайн, ни наших сокровищ.

Буколическая красота и сонное спокойствие Фонтен-де-Воклюза всегда притягивали людей впечатлительных, утомленных мирской суетой. Здесь в разное время побывали (а кто-то и задержался надолго) писатели, художники, поэты, оставляя следы своих размышлений в стихах или письмах, однако жестокая история сохраняет лишь самые яркие имена: Франческо Петрарка, Джованни Боккаччо, Франсуа-Рене де Шатобриан, Фредерик Мистраль, Рене Шар…

Неизменное основание для гордости у жителей Воклюза — то, что здесь пятнадцать лет прожил Франческо Петрарка. Сегодня его дом, наряду с подземным источником, — главный туристический объект и… двигатель коммерции. Петрарка везде: на вывесках кафе и ресторанов, в названиях отелей и турагентств, на цоколе стоящей посреди городка колонны, на фронтоне дома, где размещается посвященный его памяти музей. Но если тайны источника в основном уже раскрыты, то местоположение дома поэта остается предметом непрекращающегося спора, который, по мере появления новых археологических аргументов и научных трудов, то разгорается, то затихает. Полемика, начатая в первой половине XIX века, продолжается по сей день. Важные выводы содержатся в отчете о заседании Академии надписей и изящной словесности [198] Академия надписей и изящной словесности ( Académie des Inscriptions et Belles-Lettres ) — французское ученое общество в области гуманитарных наук, одно из пяти, входящих в Институт Франции. (1896). Вот фрагмент протокола этого заседания:

Существует множество мнений относительно местоположения дома Петрарки в Воклюзе; принято считать, что он стоял на левом берегу Copra, у подножия скалы, на которой возвышается замок, рядом с тоннелем (римских времен — как полагают археологи), который соединял две части деревни. В последние годы возобладало мнение, будто дом поэта находился на правом берегу, ровно в том месте, где сейчас кафе «Лаура и Петрарка». Недавно маркиз де Монклар попытался доказать, что это историческое здание идентично дому который еще в наши дни стоял на откосе посередине склона, в небольшом отдалении от замка.

Г-н Мюнц [199] Эжен Мюнц (1845–1902) — французский историк искусства. взял на себя труд разрешить сомнения, ссылаясь на свидетельства самого Петрарки и его современников. Благодаря им он сумел доказать, что дом, который поэт приобрел за наличные, стоял там задолго до того, как Петрарка насовсем переехал в Воклюз. Он был сложен из камня и довольно прочен — его свод уцелел в пожаре, который в 1353 году устроили грабители. Завещанный приюту в Воклюзе или — если приют не будет открыт — наследникам старого слуги поэта, дом вскоре сделался местом паломничества любителей литературы. Однако спустя некоторое время память о жившем в нем великом поэте стерлась, и, когда сто пятьдесят лет спустя Велутелло, Беккаделли и Симеони [200] Алессандро Велутелло (1457–1576) — итальянский писатель, автор комментариев к «Божественной комедии» (1544); Антонио Беккаделли, прозванный Панормита (1394–1471) — итальянский поэт, дипломат, гуманист и хронист XV в.; Габриелло Симеони (1509–1575) — итальянский писатель, историк, гуманист. посещали Воклюз, традиция таких паломничеств уже увяла. В ту эпоху, как, впрочем, и в XVII веке, сомнений не было: все биографы отмечали, что поэт жил высоко на откосе. Дом, который они описывают, идентичен — и это убедительно доказано г-ном де Монкларом — тому, который существует и сегодня.

В середине прошлого века аббат де Сад в своих «Мемуарах о жизни Петрарки» утверждал, что дома уже не существует; это мнение было подхвачено большинством авторитетных исследователей.

Г-н Мюнц старался доказать, что даже наиболее противоречивые тексты не исключают гипотезы о доме, построенном на откосе. Так или иначе, область исследований отныне определена: дом Петрарки следует искать на левом берегу Copra, у подножия либо на верхушке скалы, поблизости от орошаемого водами реки сада, где и сегодня можно увидеть ствол лаврового дерева, прожившего несколько сотен лет.

Благодаря обнаруженным текстам новые исследования непосредственно на месте позволят окончательно разрешить эту проблему [201] Протокол заседания Академии надписей и изящной словесности. 1896. Т. 40, № 3. С. 239–241. .

Однако проблема не была разрешена. Историю дома можно довольно точно проследить вплоть до конца XVI века, когда дом еще посещало множество почитателей Петрарки; впоследствии интерес к его поэзии пропадает, а редкие упоминания о легендарной уединенной обители над рекой Сорг все менее достоверны. Известно, что в 1374 году, когда Петрарка скончался, приюта в Воклюзе еще не было, поэтому дом, согласно последней воле поэта, унаследовал его старый слуга Раймон Моне, неграмотный крестьянин, который постоянно занимался домом, двумя садами и… библиотекой. Хоть он и не знал грамоты, книги вызывали у него уважение и благоговейное восхищение. Петрарка рассказывает о нем в одном из писем: