Адам Водницкий - Провансальский триптих

А ведь Франческо Петрарка за несколько лет пребывания при папском дворе весьма преуспел. Он был дипломатом, ученым, поэтом — личностью, известной в Авиньоне и Европе. Много путешествовал. Был отправлен в Неаполь в качестве легата Климента VI, мечтавшего видеть его своим личным секретарем. Бывал в Риме, Париже, Базеле, Лионе, Генте, Льеже, Кельне. Его расположения домогались знать и знаменитости: Колонна в Риме и Авиньоне, да Каррара в Падуе, Висконти в Милане, Скалиджери в Вероне, д’Эсте в Ферраре. Его почитали в Венецианской и Генуэзской республиках. Даже Флоренция, которая обрекла его отца, как и Данте, на вечное изгнание, теперь добивалась расположения поэта. Вся Европа читала его сонеты, все в Европе знали о его любви — все, кроме той единственной, что его вдохновляла.

Сорок семь лет любви, которая кормилась сама собой… А ведь эта любовь не была ни данью традиции, подобно часто воспевавшимся трубадурами чувствам, ни благоговейным апофеозом Дамы, ни иллюзией платонического чувства. Напротив, она была насыщена эротикой, восхищением красотою тела, содержала в себе целую гамму земных желаний. В ней было все: изысканный секс и почтение, близость и отчужденность, огонь и лед. Пламя не ослабевало все те годы, пока девятнадцатилетняя девушка превращалась в почтенную, едва ли не пожилую (по тогдашним понятиям) матрону, мать одиннадцати детей. И не угасло даже после ее страшной смерти. Лаура умерла от чумы ровно в двадцати первую годовщину их встречи — 6 апреля 1348 года, после пятидневной агонии; в 1346–1351 годах эпидемия так называемой черной смерти унесла половину населения Европы — более 25 миллионов человек.

Франческо Петрарка все хуже чувствовал себя в папской столице: он презирал суетность и мишуру придворной жизни, не искал благосклонности сильных мира сего, тщеславие и интриги были ему ненавистны. Авиньон виделся поэту новым Вавилоном, «адом для живых», «мерзейшим из городов», «вместилищем сатиров и демонов». Он называл его «нечестивый Вавилон, приют скорбей, вместилище порока» [207] Сонет CXIV. Перевод Евгения Солоновича. , «блудный Вавилон, где нет стыда и подлы нравы», именовал Авиньон «столицей горя» и «матерью прегрешений», а двор — «гнездом предательств».

Вавилон — вместилище всех пороков и страданий, — писал он в одном из писем. — В нем совсем не нашлось места благочестию, милосердию, вере, почтительности, страху Божьему; здесь нет ничего святого, ничего возвышенного, ничего справедливого. Все, что вы читали или слышали о вероломстве, обмане, жестокой гордыне, бесстыдстве и необузданном разгуле, — короче говоря, всякий пример того, что нечестивость и зло способны явить миру, вы найдете в этом городе… Здесь каждый теряет что-нибудь хорошее, вначале — свободу, а после — покой, счастье, веру, надежду и милосердие [208] Цит. по: Энциклопедия христианства. Глава «Посещение Авиньона». .

В записках и письмах того периода ощутимо отвращение кое к кому из его окружения — особенно доставалось кардиналам Священной коллегии, которых Петрарка, не выбирая выражений, называет вонючими козлами. Об одном из них, неимоверной толщины, он пишет: «Всей своей тяжестью наваливался на несчастных коз, драл кого ни попадя»; о другом: «Обходил все фермы и ночью не позволял ни одной козе спокойно уснуть…»; про третьего сообщал, что тот «не пропускает даже маленьких козлят».

В своей «Инвективе против Жана де Карамана» Петрарка пишет:

…этот старикашка способен оплодотворить любое животное. Он обладает похотливостью козла, а то и большей, если только существует тварь, более похотливая и более вонючая, чем козел…

— и, чтобы современники без труда распознали, о ком речь, добавляет:

…ему уже за семьдесят, зубов осталось всего семь <���…> башка седая и лысая <���…> а заикается так, что его невозможно понять.

Еще он пересказывает известный анекдот: вступая на любовное ристалище в чем мать родила, старец, по требованию разгневанной молодой проститутки, вынужден был надеть кардинальскую шляпу, дабы убедить девицу, что действительно является членом Священной коллегии.

Итак, сей многолетний служитель Купидона, слуга Вакха и Венеры, одерживал любовные победы не с помощью оружия, данного ему природой, а благодаря сутане и шляпе. Рукоплещите, комедия окончена.

В 1338 году Франческо Петрарка окончательно переселяется в Закрытую долину. Решаясь на этот шаг, он порывал с прежней жизнью, отказывался от многообещающей дипломатической карьеры и — в недалеком будущем — богатства. Всему этому он предпочел одинокую жизнь, посвященную поэзии и размышлениям.

В «Письме к потомкам» Петрарка описывает свое новое место жительства:

…и нашел крошечную, но уединенную и уютную долину, которая зовется Запертою, в пятнадцати тысячах шагов от Авиньона, где рождается царица всех ключей Copra. Очарованный прелестью этого места, я переселился туда с моими милыми книгами [209] Перевод с латинского М. Гершензона. .

А зимой 1345/1346 года пишет Филиппу де Кабассолю:

Я приехал сюда ребенком, потом бывал в юности, а сейчас хотел бы пережить тут осень своей жизни! <���…> Я решил провести остаток дней в деревне, вдали от войн и губительных распрей. О, Филипп, любезный мой покровитель, да станет эта земля моим отечеством.

Переезд в деревню не минутным капризом был продиктован, а хорошо продуман. Поэт купил дом и жил в нем — с перерывами — до 1353 года, то есть пятнадцать лет, по собственным словам, учредив здесь мысленно «свой Рим, свои Афины, свое отечество». В одном из писем к епископу Кавайонскому он объясняет причины своей любви к Vallis Clausa :