Андреа Вульф - Открытие природы [Путешествия Александра фон Гумбольдта]

Происходили публичные выпады. Автор одной статьи в немецкой газете Rheinischer Merckur, например, обвинял Гумбольдта в предпочтении дружбы с французами «чести» своего народа {866} 866 AH to Johann Friedrich Benzenberg, 22 November 1815, Podach 1959, p. 206. . Задетый за живое, Гумбольдт написал автору статьи гневное письмо, но Францию не покинул. Как ни удручала его необходимость балансировать между двумя странами, для науки это было только полезно. Когда союзники приехали в Париж, там было много грабежа и разбоя. Отчасти они имели оправдание – союзники собирали украденные сокровища из наполеоновских музеев для возвращения их законным владельцам, – но чаще это был неорганизованный принудительный захват.

Французский натуралист Жорж Кювье обратился за заступничеством именно к Гумбольдту, когда прусская армия решила превратить парижский Ботанический сад в военный лагерь. Гумбольдт использовал свои знакомства и способность убеждать, чтобы склонить прусского военачальника, отвечавшего за расквартирование войск, разместить их в другом месте {867} 867 Podach 1959, p. 201–202; Winfield Scott to James Monroe, 18 November 1815. Монро передал это письмо Джефферсону, см.: James Monroe to Jefferson, 22 January 1816, TJ RS Papers, vol. 9, p. 392. . Через год, когда пруссы вернулись в Париж после победы над Наполеоном при Ватерлоо, Гумбольдт снова спас бесценные коллекции в Ботаническом саду. Когда 2000 солдат встали лагерем рядом с садом, Кювье начал тревожиться за свои ценности. Солдаты беспокоят обитателей зверинца, говорил он Гумбольдту, и трогают все редкие экспонаты. После визита к прусскому командиру Гумбольдт добился заверений, что растениям и животным больше ничто не будет угрожать.

В Париж приехали не только солдаты. За ними потянулись туристы, особенно британцы, не имевшие возможности бывать в Париже на протяжении долгих Наполеоновских войн. Многие приехали посмотреть сокровища Лувра, ведь больше ни одно европейское собрание не могло похвастаться таким количеством произведений искусства. Студенты зарисовывали самые знаменитые картины и скульптуры, прежде чем явятся рабочие с тачками, лестницами и веревками, чтобы передвинуть и упаковать экспонаты для возврата прежним владельцам {868} 868 John Scott, 1815, Scott 1816, p. 328ff. .

Британские ученые также приехали в Париж. Гумбольдта посетили бывший секретарь Королевского общества Чарльз Бледжен {869} 869 Charles Bladgen Diary, 5 February 1815, Ewing 2007, p. 275. и будущий председатель Гемфри Дэви {870} 870 Ayrton 1831, p. 9–32. . Может быть, Дэви более, чем все остальные, разделял воззрения и понимал объяснения Гумбольдта, будучи поэтом и химиком в одном лице. В своем дневнике Дэви, к примеру, заполнял одну половину объективными показателями своих опытов, в то время как в другую он записывал свои личные впечатления и эмоциональные реакции. Его научные лекции в Королевском институте в Лондоне были так популярны, что в дни его выступлений на окрестных улицах было не протолкнуться {871} 871 Holmes 1998, p. 71. . Поэт Сэмюэл Тейлор Кольридж, другой очень восторженный поклонник работ Гумбольдта, посещал лекции Дэви, как он писал, ради «пополнения своего запаса метафор» {872} 872 Кольридж в 1802 г., см.: Holmes 2008, p. 288. . Дэви, подобно Гумбольдту, был убежден, что воображение и разум необходимы для совершенствования философского ума, они служат «творческими источниками открытия» {873} 873 Гемфри Дэви в 1807 г., см.: ibid., p. 276. .

Парижский Jardin des Plantes

© Wellcome Collection / CC BY

Гумбольдт наслаждался общением с другими учеными, чтобы обменяться идеями и поделиться сведениями, но жизнь в Европе все сильнее угнетала его. Все эти годы политических бурь он не знал покоя, и в разорванной на части Европе его, он чувствовал, мало что удерживает. «Мой взгляд на мир тосклив», – говорил он Гёте {874} 874 AH to Goethe, 1 January 1810, Goethe Humboldt Letters 1909, p. 305. . Он скучал по тропикам и был уверен, что почувствует себя лучше, когда поселится «в жарком климате».

В Южную Америку вернулся не Гумбольдт, а его друг Симон Боливар. Через три года после их знакомства в Париже Боливар покинул Европу, горя рожденными Просвещением идеями свободы, разделения властей и общественного договора между народом и властителями. Как только он ступил на южноамериканскую землю, он воодушевился данной в Риме на холме Монте-Сакро клятвой освободить свою страну. Но борьба обещала быть долгой, стоящей крови патриотам. Понадобилось почти два десятилетия, чтобы изгнать испанцев с континента.

Это была также борьба, вдохновленная произведениями Гумбольдта, – подобно тому, как если бы его описания природы и людей убедили колонистов в великолепии и неподражаемости их континента. Книги и идеи Гумбольдта будут питать освободительное движение Латинской Америки – от его критики колониализма и рабства до его изображений неповторимых ландшафтов {876} 876 AH to Bolívar, 29 July 1822, Minguet 1986, p. 749–750; AH to Bolívar, 1804, Beck 1959, p. 30–31; AH to Daniel F. O’Leary, 1853, Beck 1969, p. 266; Vicente Rocafuerte to AH, 17 December 1824, Rippy and Brann 1947, p. 702; Bolívar and Enlightenment: Lynch 2006, p. 28–32. . В 1809 г., через два года после первого издания в Германии, гумбольдтовские «Записки по географии растений» были переведены на испанский язык и опубликованы в научном журнале {877} 877 Журнал Seminario, см.: AH ‘Geografía de las plantas, o cuadro físico de los Andes equinocciales y de los países vecinos’, Caldas 1942, vol. 2, p. 21–162. , основанном в Боготе Франсиско Хосе де Кальдасом, одним из ученых, которого Гумбольдт встретил в своей экспедиции в Андах. «Своим пером» Гумбольдт разбудил Южную Америку и показал южноамериканцам множество причин гордиться своим континентом, как говорил потом Боливар {878} 878 Bolívar to AH, 10 November 1821, Minguet 1986, p. 749. . По сей день в Латинской Америке имя Гумбольдта известно гораздо шире, чем в Европе и в Соединенных Штатах.