Андреа Вульф - Открытие природы [Путешествия Александра фон Гумбольдта]

По мере развертывания революционного движения бывший американский президент Томас Джефферсон бомбардировал Гумбольдта вопросами: какую власть установят революционеры в случае победы и насколько в их обществе возобладает равенство? Не воцарится ли деспотизм? «На все эти вопросы вы можете ответить лучше любого другого», – настаивал Джефферсон в одном из писем {892} 892 Jefferson to AH, 14 April 1811, TJ RS Papers, vol. 3, p. 554. . Он был глубоко заинтересован в испанских колониях и всерьез опасался, что в Южной Америке не возникнет республиканских режимов {893} 893 Jefferson to Pierre Samuel du Pont de Nemours, 15 April 1811; Jefferson to Tadeusz Kosciuszko, 16 April 1811; Jefferson to Lafayette, 30 November 1813, TJ RS Papers, vol. 3, p. 560, 566; vol. 7, p. 14–15; Jefferson to Lafayette, 14 May 1817, DLC. . Одновременно Джефферсона также беспокоило, как повлияет независимость Южноамериканского континента на экономику его страны. Пока колонии оставались под испанским владычеством, Соединенные Штаты вывозили в Южную Америку огромные количества злаков и пшеницы. Но их отказ от производства колониальных товарных культур привел бы к «конкуренции производства и торговли», объяснял Джефферсон испанскому послу в Вашингтоне {894} 894 Jefferson to Luis de Onís, 28 April 1814, TJ RS Papers, vol. 7, p. 327. .

Тем временем Боливар готовил свою будущую борьбу. В конце октября 1812 г., через два месяца после бегства из Венесуэлы, он приплыл в Картахену, портовый город на северном берегу вице-королевства Новая Гранада, в нынешней Колумбии {895} 895 Arana 2013, p. 128ff. . Боливар вынашивал идеи сильной Южной Америки, где все колонии будут вместе бороться за свое освобождение, а не поодиночке, как раньше. Располагая очень малочисленной армией, но, как утверждали, вооруженный составленными Гумбольдтом отменными картами {896} 896 Slatta and De Grummond 2003, p. 22. Составленные Гумбольдтом карты реки Магдалены копировали многие, в том числе ботаник Хосе Мутис, картограф Карлос Франсиско де Кабрер и Хосе Игнасио Помбо. См.: AH, March 1804, AH Diary 2003, vol. 2, p. 42ff. , Боливар теперь разворачивал смелое партизанское наступление в сотнях миль от дома. У него была небольшая военная подготовка, но, двигаясь от Картахены в сторону Венесуэлы, он заставал королевские войска врасплох в негостеприимных местах: в высоких горах, в густых лесах и вдоль рек, кишевших змеями и крокодилами. Постепенно Боливар стал хозяином на реке Магдалене – той, по которой десять с лишним лет назад греб на веслах из Картахены в Боготу Гумбольдт.

В пути Боливар выступал перед жителями Новой Гранады с зажигательными речами. «Всюду, где правит испанская империя, – говорил он, – царят смерть и нищета!» {897} 897 Bolívar, Speech to the people of Tenerife, 24 December 1812, Arana 2013, p. 132. И по мере переходов он набирал новых приверженцев. Боливар верил в необходимость единства южноамериканских колоний. Если в кандалах рабства стонет одна из них, то же происходит с остальными, писал он. Испанское правление было «гангреной», которая распространится на все органы, если не «отрубить такой орган, как безнадежно пораженный заразой» {898} 898 Bolívar to Camilo Torres, 4 March 1813, ibid., p. 138. . Поражение грозило колониям из-за их раздоров, а не от силы испанского оружия {899} 899 Lynch 2006, p. 67. . Испанцы были для него «саранчой», пожиравшей «семена и корни дерева свободы», чумой, одолеть которую можно только объединенными усилиями {900} 900 Bolívar, The Cartagena Manifesto, 15 December 1812, Bolívar 2003, p. 10. . Продвигаясь в Венесуэлу с намерением освободить Каракас, Боливар воздействовал на население Новой Гранады, где обольщением, где запугиванием, где угрозами.

Если он не добивался своего, то прибегал к оскорблениям. «Вперед! Либо вы застрелите меня, либо, Богом клянусь, я расстреляю вас!» – кричал он офицеру, отказывавшемуся ступить на землю Венесуэлы {901} 901 Bolívar to Francisco Santander, May 1813, Arana 2013, p. 139. . «У меня должно быть десять тысяч ружей, – настаивал он в другой раз, – иначе берегитесь моего гнева!» {902} 902 Bolívar to Francisco Santander, 22 December 1819, Lecuna 1951, vol. 1, p. 215. Его решимость передавалась другим.

Это был человек, полный противоречий, он был счастлив, валяясь в гамаке в густом лесу, так же как и на переполненной танцевальной площадке. В каноэ на реке Ориноко, он, не вытерпев, набросал проект первой конституции страны, но, дожидаясь свою возлюбленную, оттягивал начало военных действий {903} 903 Arana 2013, p. 184, 222. . Он называл танец «поэзией движения» {904} 904 Bolívar, Method to be employed in the education of my nephew Fernando Bolívar, c. 1822, Bolívar 2003, p. 206. – и мог холодно отдать приказ казнить сотню пленных. Он мог быть очарователен, когда был в хорошем настроении, но «свиреп», когда раздражался {905} 905 O’Leary 1969, p. 30. ; его настроения менялись так стремительно, что, как сказал один из его генералов, «перемена была невероятной».

Боливар был человеком действия, но верил в то, что написанное слово обладает силой изменить мир. В последующих кампаниях он неизменно путешествовал с печатным станком, таская его вверх и вниз по склонам Анд и по бескрайним равнинам – льяносам {906} 906 Arana 2013, p. 243. . Его ум был острым и стремительным, он часто диктовал сразу несколько писем нескольким секретарям и славился решительностью {907} 907 O’Leary 1969, p. 30. . Боливар говорил, что некоторым людям нужно одиночество для обдумывания, но не ему. Он предпочитал находиться «в центре попойки, среди удовольствий и шума бала» {908} 908 Arana 2013, p. 244. .

Симон Боливар

© Library of Congress Prints and Photographs Division Washington, D.C / Reproduction Number: LC-DIG-pga‐04348

С реки Магдалены Боливар и его люди двинулись через горы в Венесуэлу, завязывая в пути бои и громя королевские войска. К весне 1813 г., через полгода после высадки в Картахене, Боливар освободил Новую Гранаду, но Венесуэла еще оставалась в руках испанцев. В мае его армия спустилась с гор, в долину, где расположен венесуэльский город Мерида. Услышав о приближении Боливара, испанцы в панике сбежали из Мериды. Боливар и его люди пришли в город изголодавшиеся, больные, но их встречали как героев {909} 909 Ibid., p. 140ff. . Жители Мериды провозгласили Боливара El Libertador [19] Освободитель ( исп .). , в его армию записались 600 новых добровольцев.

Через три недели, 15 июня 1813 г., Боливар издал суровый декрет, провозглашавший «войну до смерти» {910} 910 Bolívar, Decree of War to the Death, 15 June 1813, Bolívar 2003, p. 114; Langley 1996, p. 187ff.; Lynch 2006, p. 73. . Всех испанцев в колониях приговаривали к смерти, если они не согласятся воевать на стороне армии Боливара. Безжалостность принесла плоды. Казни испанцев приводили к бегству бывших роялистов, присоединявшихся к республиканцам. По мере продвижения армии Боливара на восток, к Каракасу, ее число возрастало. Когда армия подошла 6 августа к столице, испанцы уже покинули город. Боливар взял Каракас без боя. «Ваши освободители, – обратился Боливар к горожанам, – пришли с берегов разлившейся Магдалены в цветущие долины Арагуа» {911} 911 Bolívar, Proclamation of General of Army of Liberation, 8 August 1813, Lynch 2006, p. 76. . Он говорил об обширных плато, которые они пересекли, и об огромных горах, через которые они перевалили, подчеркивая значение одержанных побед дикостью первобытной южноамериканской природы.