Андреа Вульф - Открытие природы [Путешествия Александра фон Гумбольдта]

В салонах и на приемах он встречался не только с учеными, но и с выдающимися художниками и мыслителями своей эпохи {843} 843 Krätz 1999a, p. 116–117; Clark and Lubrich 2012, p. 10–14. . Холостой красавец, он почти всюду привлекал внимание женщин. Одна, отчаянно в него влюбившаяся, разглядела под его постоянной улыбкой «слой льда» {844} 844 Fräulein von R., October – November 1812, Beck 1959, p. 42. . На ее вопрос, доводилось ли ему любить, он ответил, что да, и «пылко», но то была любовь к науке, «первой и единственной избраннице».

Перебегая от одного собеседника к другому, Гумбольдт частил как никто другой, но голос его всегда оставался тих и приятен {845} 845 Roderick Murchison, May 1859, ibid., p. 3. . Он никогда не задерживался, «за ним было не углядеть», как жаловалась хозяйка одного из салонов {846} 846 Karoline Bauer, My Life on Stage, 1876, Clark and Lubrich 2012, p. 199. : стоило отвернуться – и он исчезал. Он был «строен, изящен и подвижен, как француз», со всклокоченными волосами и живыми глазами {847} 847 Ibid. . Теперь, разменяв уже четвертый десяток, он выглядел как минимум на десять лет моложе своего возраста. Когда Гумбольдт приезжал на прием, это было, как сказал другой знакомый, как если бы он открывал словесный «шлюз» {848} 848 Carl Vogt, January 1845, Beck 1959, p. 208. . Вильгельм, которому порой приходилось выслушивать от брата сразу по нескольку рассказов, после одной особенно затянувшейся беседы жаловался Каролине, что это было «обременительно для ушей, так как его поток слов был неистощим» {849} 849 WH to CH, 30 November 1815, WH CH Letters 1910–16, vol. 5, p. 135. . Другой знакомый сравнивал Гумбольдта с «перегруженным инструментом», на котором постоянно играют {850} 850 Laube 1875, p. 334. . Манера говорить Гумбольдта на самом деле была способом «мыслить вслух» {851} 851 Wilhelm Foerster, Berlin 1855, Beck 1959, p. 268. .

Другие так боялись его острого языка, что не хотели уходить с приема, пока там не появится Гумбольдт, иначе их бегство могло стать темой его едких комментариев {852} 852 Adolphe Quetelet, 1822, Bruhns 1873, vol. 2, p. 58. . Некоторые считали, что Гумбольдт был подобен метеору, со свистом пролетавшему через зал {853} 853 Karl August Varnhagen von Ense, 1810, Varnhagen 1987, vol. 2, p. 139. . За ужином он привлекал внимание окружающих, перепрыгивая с темы на тему. То он повествовал о калимбах, замечал один знакомый, но за время, что один из гостей передавал соседу соль, которую тот тихонько попросил, вернувшись к разговору, замечал, что Гумбольдт рассказывал об ассирийской клинописи {854} 854 Karl Gutzkow, Beck 1969, p. 250–251. . Гумбольдт был потрясающим, говорили некоторые, его ум был отточенным, а мысли свободны от предрассудков {855} 855 Johann Friedrich Benzenberg, 1815, ibid., p. 259. .

Все эти годы состоятельные парижане не ощущали на себе сильного влияния бушевавших в Европе войн. Армия Наполеона прошагала через весь континент до самой России, однако жизнь Гумбольдта и его друзей оставалась неизменной. Париж процветал и разрастался параллельно с новыми победами Наполеона {856} 856 Horne 2004, p. 195. . Город превратился в одну огромную стройку. Закладывались новые дворцы, и был заложен фундамент будущей Триумфальной арки, достроенной только спустя два десятилетия. Население города увеличилось с полумиллиона – столько оно насчитывало при возвращении Гумбольдта из Латинской Америки в 1804 г. – до примерно 700 000 спустя десять лет {857} 857 Marrinan 2009, p. 284. .

По мере того как Наполеон прибирал к рукам Европу, в добыче его армии становилось все больше произведений искусства, наполнявших музеи Парижа. Трофеями становились и греческие статуи, римские сокровища и живопись Ренессанса, вплоть до Розеттского камня из Египта. Взметнувшаяся на 42 метра Вандомская колонна, подражание триумфальной колонне императора Траяна в Риме, была построена как памятник наполеоновским победам. Для барельефа, поднимавшегося кверху, на вершине которого на свой город взирала статуя Наполеона в тоге римского императора, было переплавлено 12 000 вражеских орудий.

А потом, в 1812 г., французы потеряли в России почти полмиллиона человек. Наполеоновская армия была истреблена в результате русской тактики выжженной земли: деревни и нивы предавались огню, так что французские солдаты не имели пропитания. С наступлением русской зимы от Великой армии осталось не многим более 30 000 солдат. Это стало поворотным моментом Наполеоновских войн. Когда улицы Парижа заполнились инвалидами – раненными и контуженными на полях сражений, – парижане поняли, что Франция будет разгромлена. Это было, как сказал бывший наполеоновский министр иностранных дел Талейран, «началом конца» {858} 858 Horne 2004, p. 202. .

К концу 1813 г. британская армия под командованием герцога Веллингтона вытеснила французов из Испании, а коалиция в составе Австрии, России, Швеции и Пруссии окончательно разбила Наполеона на территории Германии. Около 600 000 воинов сошлись в октябре 1813 г. в сражении под Лейпцигом, названном Битвой народов, – самом кровопролитном в Европе до Первой мировой войны. Среди тех многих, кто воевал и разгромил французскую армию, были русские казаки, монгольские всадники, солдаты шведского резерва, австрийские пограничники и силезские ополченцы.

Через пять с половиной месяцев, в конце марта 1814 г., когда союзники маршировали по Елисейским Полям, даже самые беспечные парижане уже не могли закрывать глаза на новую реальность {859} 859 Horne 2004, p. 202; John Scott, 1814, Scott 1816, p. 71. . Около 170 000 австрийцев и русских, пришедших в Париж, сбросили с Вандомской колонны статую Наполеона и заменили ее белым флагом. Британский художник Бенджамин Роберт Хейдон, побывавший в те дни в Париже, описал последовавшее за этим безумное веселье: полуодетые конные казаки с заткнутым за пояс оружием рядом с рослыми солдатами русской императорской гвардии с «перетянутыми осиными талиями» {860} 860 Benjamin Robert Haydon, May 1814, Haydon 1950, p. 212. , английские офицеры с чисто вымытыми лицами, полные австрийцы и опрятно одетые прусские солдаты, как и татары в кольчугах, с луками и стрелами, заполнили улицы. Они так выделялись настроением победителей, что заставляли всякого парижанина «браниться сквозь зубы» {861} 861 Ibid. .

6 апреля 1814 г. Наполеон был сослан на Эльбу, островок в Средиземном море. Не прошло, правда, и года, как он сбежал оттуда и триумфально вернулся в Париж, собрав по пути 200-тысячную армию. То была последняя отчаянная попытка вернуть Европу под свою власть. Но всего через считаные недели, в июне 1815 г., Наполеон был разгромлен в сражении при Ватерлоо. Изгнанный на далекий остров Святой Елены, клочок суши, затерянный в Южной Атлантике, в 1200 милях от Африки и в 1800 милях от Южной Америки, Наполеон больше никогда не вернулся в Европу.

Гумбольдт наблюдал, как Наполеон крушил Пруссию в 1806 г., а теперь, спустя восемь лет, он смотрел, как союзники триумфально входят во Францию, страну, которую он называл второй родиной {862} 862 AH to Jean Marie Gerando, 2 December 1804, Geier 2010, p. 248; AH to François Guizot, October 1840, Päßler 2009, p. 25. . Было больно смотреть, как идеалы Французской революции – политическая и личная свобода, – казалось, исчезают, писал он Джеймсу Мэдисону, сменившему теперь Джефферсона на посту американского президента, в Вашингтон {863} 863 AH to James Madison, 26 August 1813, Terra 1959, p. 798. . Положение Гумбольдта было затруднительным. Вильгельм, все еще остававшийся послом Пруссии в Вене и прибывший вместе с союзниками в Париж, считал своего брата скорее французом, нежели немцем {864} 864 WH to CH, 9 September 1814, WH CH Letters, vol. 4, p. 384. . Александр, без сомнения, ощущал смущение, жалуясь на «приступы тоски» и периодические боли в желудке {865} 865 AH to CH, 24 August 1813, Bruhns 1873, vol. 2, p. 52. . Но он оставался в Париже.