Евгений Бузни - Шпицбергенский дневник

Ингерё проводит регулярные встречи с консулом и руководством треста «Арктикуголь». На этой неделе они вместе поедут в Нью-Олесун.

— Трудно ли связываться с руководством треста?

— У меня не было случая, чтобы я не мог связаться с трестом.

— Каково ваше мнение о генеральном директоре Цивке?

— Губернатор старается быть профессионалом в отношениях с директором треста «Арктикуголь», кто бы ни был на его месте в это время, — отвечает Удд Улсен Ингерё».

Статья опубликована на норвежском языке, которым я не владею, так что перевести её не мог, пока мне не прислал по электронной почте мой друг её перевод на английский язык.

Попил чай с кексами и сел за перевод. Старков прибыл после двенадцати. Поездкой доволен. В Нью-Олесуне директор научного центра поинтересовался, почему русские не принимают участие в работе международного центра. Старков ответил, что не было предложений, не знают стоимость услуг, но с удовольствием приняли бы предложение. Это заявление обрадовало норвежцев. А я бы ответил иначе. Зачем нам брать услуги норвежцев в Нью-Олесуне, если у нас свой центр в Баренцбурге, и мы хотим открыть научный центр на Пирамиде? Тут мы со Старковым поспорили, хотя он не мог не согласиться, что норвежцы вполне возможно потому и предлагают свои услуги, чтобы мы не концентрировали своё внимание на Пирамиде. Им-то выгодно, чтобы мы забыли об этом посёлке и оставили его норвежцам.

Сообщил Старков и о том, что, во-первых, губернатор дал консулу газету «Свальбард постен» со статьёй Пола о ситуации в Баренцбурге, во-вторых, что консул в разговоре с ним и даже с норвежским губернатором не скрывал явной своей нелюбви к генеральному директору и уверенности в том, что того скоро снимут с работы и только в лучшем случае не посадят в тюрьму. Такая уверенность сотрудника Министерства иностранных дел обнадёживает. Всем хочется, чтобы Цивку поскорей сняли с работы. Ясно, что хорошего могут не поставить на его место, однако всем кажется, что любой новый будет лучше.

Вечером почистили картошку, Старков отварил её, но перед этим сходили в сауну. Потом поели картофель с тушёнкой и петрушкой, выпив предварительно по рюмашке, другой, заедая огурчиками и помидорчиками, что мне презентовали. Поболтали о возможных последствиях появления статьи, и пошли спать.

Сегодня день был несколько необычный, но не по погоде. Она всё такая же тёплая и со льдами во фьорде, плавающими то вправо, то влево да с косой тумана у горы Протектор. Утром хотели пойти со Старковым на завтрак.

Но тут выяснилось, что в половине двенадцатого будет у геологов машина, чтобы отвезти экспедиционные вещи на вертолётку. Это означало, что, во-первых, вертолётчики не определились с забастовкой. Во-вторых, Старков сказал, что завтрак отменяется, так как нужно приготовить продукты наших археологов, то есть уложить всё в мешки. Я полагал, что мы вполне можем успеть позавтракать и собрать всё, но В.Ф. человек беспокойный и не может рисковать и рассчитывать точно время. Поэтому, как я и предполагал, мы собрали всё необходимое за пятнадцать минут, а машина к геологам пришла через час, но на завтрак мы, естественно, не пошли, так как он до одиннадцати утра, а идти без десяти одиннадцать уже неприлично. Короче, пошли мы к себе, Старков достал из холодильника четыре яйца, пожарил яичницу, которую мы и съели, запив чаем с пирожками. Тут пришёл Роскуляк и сказал, что меня просит позвонить диспетчер рудника. Позвонил и узнал, что Цивка приглашает меня в свой офис зачем-то. Ну, я догадывался, что по поводу статьи в газете «Свальбард постен», однако мы полагали, что Цивка мог её ещё не получить.

Прежде чем продолжать дневниковые записи, конечно, нужно рассказать немного об этом генеральном директоре и моих с ним отношениях, иначе происшедшие дальше события будут не совсем понятны читателю.

Наше знакомство с Цивкой произошло, кажется, чуть ли ни в первый день его работы в тресте, в 1998 году, когда сняли почему-то бывшего генерального директора Орешкина, тут же назначив Цивку. Я в это время был в Москве в отпуске.

А надо сказать, что времени я никогда не терял и отпуск свой использовал, как для своих писательских дел, так и для подготовки рекламного видеофильма о Баренцбурге. Монтаж фильма, профессиональную запись с участием диктора центрального телевидения осуществляли мои друзья, но за мой счёт. То есть, мы договорились с Орешкиным, что, если фильм получится и понравится, то мне деньги вернут, а это для меня не так мало — двадцать тысяч рублей, около десяти моих месячных получек. Рисковал, разумеется, но что было делать?

Хотелось развивать туризм в российских посёлках Шпицбергена, а для этого нужна не в последнюю очередь реклама. Вот и занялся ею сам.

Фильм, который мы сделали со вступительным словом самого Орешкина, генеральному директору понравился, и он дал команду подготовить договор на оплату выполненной работы. Кроме того, мы планировали растиражировать кассеты с фильмом, чтобы трест мог их продавать в Баренцбурге и тем самым покрыть свои расходы. И всё было бы хорошо, если бы именно в этот момент не сняли Орешкина с работы, что было для нас подобно грому с ясного неба.

В кабинете генерального директора появился Цивка. Роста он крупного, лицо круглое, улыбающееся, манеры доброго простого рубахи-парня. Таким он мне показался сначала.

Я пришёл к нему с генеральным директором фирмы, монтировавшей фильм о Шпицбергене. Во второй комнате кабинета стоял телевизор с видеомагнитофоном. Поставили кассету. Цивка пригласил своего директора по кадрам Владимира Викторовича Копытова просмотреть материал. Десятиминутный фильм не отнял много времени и, кажется, понравился. Цивка весело похвалил авторов, и мы довольные отправились к главному бухгалтеру за договором на оплату. Однако, как потом выяснилось, пока мы шли из кабинета в кабинет, в бухгалтерию поступило указание от Цивки ничего не подписывать и ничего не платить.

То ли появление в фильме только что снятого с должности предшественника Орешкина с комментариями, то ли по каким-то неведомым нам другим причинам, но вопрос о подготовке тиража фильма и о возврате мне затраченных денег сначала откладывался, а потом и вовсе был снят с повестки дня. Я уехал снова на Шпицберген, но без рекламной кассеты, с помощью которой хотел расширять туристическую деятельность треста.

Следующая наша встреча состоялась уже в Баренцбурге. Я не говорю о различных приёмах, переговорах с губернатором Шпицбергена и другими официальными лицами, где я выступал в качестве переводчика и уполномоченного треста. Несколько иная встреча с Цивкой произошла, когда он пригласил меня неожиданно к себе в номер гостиницы, где он проживал, находясь в командировке.