Евгений Бузни - Шпицбергенский дневник

Хотел пройти мимо него, не останавливаясь, но понял, что тому необходимо поговорить о моей книге. Остановился. Он заявил, что прочитал все четыре мои книги «Траектории СПИДа». По интонации понял, что ему что-то не нравится. Поправил его, сказав, что книг только три. Он стал долго и путано рассказывать, что, если его другие люди спрашивали о книге, то он говорил, что читать можно, но… тут он стал извиняться, спрашивая, можно ли говорить, что он думает. Я подбадривал его, и он с трудом стал пояснять, что тоже бывает в литературных кругах и что-то понимает, но вот хотел бы, например, узнать, зачем я в книге дал стенограмму выступления Ельцина на пленуме, не хотел ли я принизить читателя тем самым.

Логику рассуждений выпившего человека не всегда легко понять. Я только догадался, что он, видимо, был, а, может, и есть в числе сторонников Ельцина, почему ему, может быть, и не пришёлся по душе мой роман.

Тут же собеседник спросил, для чего я описал свою родословную, зачем писал про своего деда.

Пояснять ему на лестничной площадке не было смысла, но мне хотелось послушать. А он и не ждал объяснений, сообщая мне, что книгу читать трудно.

— Однако вы прочитали до конца? — поинтересовался я.

— Да, — согласился он, — прочитал, потому что я видел в прошлом году скромного писателя, и хотел прочитать, что он написал. Но вот другие берут и через двадцать страниц бросают, говорят… — тут он опять стал извиняться, но я сам добавил слово, которое он, может быть, хотел сказать:

— Ерунда?

— Нет, но не читают.

В это время из коридора, ведущего в бар, вышел парень помоложе и тоже прилично выпивший. Мой собеседник тут же решил найти подтверждение своим словам и, обращаясь к парню, стал гротескно говорить:

— Вот перед нами наш знаменитый писатель, а как ты относишься к его творчеству?

Выпивший парень, не знавший, о чём мы говорили, несколько опешил, но чётко сказал:

— Положительно.

Собеседника моего, как выяснилось чуть позже, звали Станиславом Ивановичем. Об этом его спросил два раза парень после обсуждения моей книги. Так вот этот Станислав Иванович в ответ на положительную реакцию парня сразу поинтересовался:

— А ты хоть читал его книгу?

— А как же, — прозвучало в ответ, — у меня дома лежат его книги. Я с Евгением Николаевичем давно знаком. Я в ГСВ работаю. Я был уже здесь в 1995 и

1996. Вы были же тогда здесь?

Вопрос был ко мне, и я ответил утвердительно. Парень впервые приехал сюда десять лет назад, когда ему было 27 лет. Станислав поинтересовался у него, заметил ли он какие-то изменения с тех пор. Парень, аж глаза вытаращил, говоря:

— Огромные.

— В какую сторону? — спрашивает Станислав, как бы выполняя мою работу, то есть, продолжая начатое мною. Парень в ответ принизил голос и ответил матерным словом, которое в переводе на нормативную лексику оз начало «в плохую». И продолжая отвечать своему вопрошателю, говорил:

— Люди были гораздо лучше. Отношение к ним было гораздо лучше. И всё было лучше.

Между тем, движение в бар и из бара почти не прекращалось, что вызывало моё любопытство — сколько же там народу? В какой-то момент разговора я сказал, что у меня много книг, что озадачило Станислава, и он сказал:

— Как так много? Я думал, вы писатель однодневка.

Пришлось его разубедить, сказав, что у меня три поэтических книги, книги рассказов, и другие. Он не очень уже дослушивал, что-то переоценивая в своей голове. Наконец, мы расстались на его словах, что хотелось бы ещё по говорить о романе. А я пошёл в бар.

Он так и остался неплохо сделанным заведением с десятком довольно уютных кабинок человек на шесть каждая и стойкой бара, которая, конечно, не отличается особым шиком, поскольку ни коктейлей, ни множества разных напитков здесь нет. Есть лишь водка, баночное пиво, сок да бутерброды и сыр в качестве закуски. Сюда можно приходить отмечать дни рождения и другие события. Потолок украшен цветными лампочками, создающими эффект шарма полутёмного помещения.

Никакой толчеи у бара я как раз не увидел, а ожидал. Все сидели по своим кабинкам, не торопясь разговаривали и потягивали взятые напитки. Вполне пристойно и, я бы сказал, приятно. Наши ребята сидели за углом, как бы в другом помещении. Отлили мне слегка из своих почти пустых уже стаканов, хоть мне и не хотелось, мы выпили, и вскоре они пошли в столовую, а я ещё прошёлся до фермы и обратно. Так в основном и завершился день.

Бельё ещё не высохло, но пора на боковую.

Проснулся почти в одиннадцать. Старков заглядывал, но не стал будить. Поскольку он позавтракал без меня, то я пожарил себе яичницу, насорив туда кусочки сыра, и попил чай. Я едва успел немного попереводить, и пошли в библиотеку. Старкову нужно было найти атлас размером побольше и книги для чтения, а я понёс свои книги в дар библиотеке. Теперь у них есть три книги моего романа, три поэтических сборника и две книги рассказов. Восемь книг одного автора не так уж мало. Пообещал на следующий год в случае приезда привезти ещё дветри новых книжки. Но Лена говорит, что готова уехать домой, даже прервав контракт. Уже интересуется, во что это им может обойтись. А Лена, между прочим, жена Олега Костенко. Так что, видимо, и ему не совсем сладко здесь живётся и работается, если жена поговаривает о досрочном расторжении контракта, не смотря на то, что его отец начальник отдела кадров.

Пообедал в столовой (Старков не пошёл, оберегая желудок — приготовил себе бульон на кухне) и пошёл домой. По пути узнал, что бассейн закрыли на два месяца, чтобы поправить обсыпавшиеся плитки. Я таковых не замечал, но Цивка, видимо, заметил, раз дал команду закрыть бассейн именно в разгар туристического сезона и когда больше всего людей купается в бассейне.

Ветер теперь дул опять южный, и я подумал, что он может снова нагнать дожди. Так и произошло. Вечером тучи заплакали крупными слезами. На ужин мы решили не ходить. После обычного дрёма я вызвался сварить макароны. Потом, правда, присоединился Андрей со своей идеей соуса. Получилось очень сытно и вкусно. Тут выяснилось, что у Паши-полярника очень плохое самочувствие. Все забегали и вспомнили, что он хотел раньше уехать, но потом сам отказался, когда я уже договорился с билетами. Но вот, вроде бы, ампулы валидола помогли. А в больнице во время каждого его посещения говорят, что у него всё в порядке и с сердцем, на которое он жалуется, всё нормально.

От Тёмы пришло письмецо с более подробной информацией о перемене места работы и жительства. Интересно, что из этого получится. Вариант весьма неожиданный.

Однако пора и спать.

Ночью и утром дождь. Так что на завтрак я опять решил приготовить макароны, но теперь уже с яйцом. То есть отварил, бросил на сковородку и вбил два яйца. Получилось очень нормально — лучше, чем что-либо в столовой.