Евгений Бузни - Шпицбергенский дневник

По дороге к центру посёлка чувствую, что за моей спиной останавливается машина. Догадался, что кто-то хочет со мной поговорить. И точно. Из машины типа рафика выскакивает норвежец. Вспомнить, кто он, я не смог, но сделал вид, что узнал и обрадовался встрече. Он чуть было не бросился меня обнимать, называя по фамилии. А я, хоть убей, не мог даже представить, кто это. Он сказал, что из какой-то нефтяной компании. Ну, когда-то я встречался с такой фирмой, так ведь у меня таких встреч была тьма.

Представительный мужчина был в восторге от встречи и сообщил, что будет с друзьями после двадцатого на охоте в районе Баренцбурга и будет счастлив видеть меня в их лагере в конце Грин фьорда, где мы попробуем оленины и выпьем шампанское. Ну, посмотрим. А пока, получив обещание постараться придти, он сел в машину и умчался назад.

Я прошёлся, увидел, что в столь позднее время, как и вчера, возле питейных заведений в основном крутится молодёжь. Да, население в Лонгиербюене уже достигает двух тысяч, так что молодёжи тоже прибавилось.

Утро выдалось солнечным. Проснулся по будильнику. Умылся, побрился, пошёл и разбудил Старкова. После завтрака двинулись вместе со всеми участниками семинара к старому городу, то есть в район музея. Все распределились по участкам заниматься картированием. Старков вспомнил, что для отчёта надо сделать фотографии, но я не взял с собой фотоаппарат. Пошли за ним.

Вернулись с камерой, сделал несколько снимков, начав с оленей. Стали спрашивать Урокберга о дальнейших планах, и только тут выяснилось, что программа, которая имеется у нас, не совпадает с той, по которой они сейчас работают. Аванго сказал, что послал мне новую программу, но, видимо, после нашего отъезда. Урокберг дал свою, и всё стало на место.

Начался ланч. Кто пошёл к центру, кто сел тут же на брёвнышко. Мы пошли в гестхаус, там поели бульон с яйцом, запили чаем с бутербродом и завалились подремать. В четыре опять взяли аппарат и пошли в, так называемое, поле, то есть туда, где молодёжь занималась картированием бывших домов.

Дорога от Хьюсета довольно длинная. Сейчас в летнее время идти вдоль подножия горы не страшно, поскольку всё видно вокруг. Но в зимний сезон, когда и днём кругом полярная ночь, я не рисковал ходить здесь пешком. Был случай, когда в январе белый медведь шёл по этой дороге в дневные часы, то есть, когда жители посёлка ещё не спали.

Медведь подошёл к жилому дому и заглянул в окно. В этот момент в душевой была женщина. Увидев в окне медвежью морду, она перепугалась, бросилась в комнату, упала на кровать и в страхе закрыла голову подушкой.

Спустя некоторое время, пришла в себя и позвонила в контору губернатора. Тут же выслали полицейских и обнаружили медведя, которого пришлось застрелить, так как он оказался больным и был опасен. Обычно медведя отгоняют выстрелами.

А летом, конечно, не так страшно, хотя смотреть по сторонам не мешает. По пути встретили двух оленей с ветвистыми рогами. Между прочим, когда несколько лет назад здесь на горе над посёлком погибла норвежская девушка — её сожрал медведь, то деталью этого происшествия было то, что две девушки, пошли погулять в горы и увидели медведя, но издали приняли его за оленя, а потому не испугались. Медведь же, хоть был и маленьким, всего трёх лет от роду, но прекрасно знал, что видит свою добычу, и напал на девчат, одну из которых и съел, а вторая скатилась с горы прямо в посёлок.

Но сейчас мы действительно видели оленей. Сфотографировал их на слайды. Кстати, моя плёнка закончилась ещё утром. А Старков именно тогда сказал, что ему нужно сфотографировать полевые работы. Эту проблему услышал Хаквеборд и тут же предложил свою помощь. Но у него была только слайдовая плёнка. Пришлось согласиться на неё, хотя знаю, что в Москве уже редко, где можно печатать со слайдов.

К пяти вечера все уже закончили свои полевые деяния. Среди шведов оказался и приехавший Умбрейт. Как всегда, его помощь пригодилась всем.

Погрузили на его машину аппаратуру, которую таскали на спине, и сколько можно было, пассажиров.

По приезде в гестхаус Умбрейт пригласил нас со Старковым опять к себе. Рассказал о том, что встречался с корреспондентом Полем и говорил ему о том, что я всегда перевожу абсолютно точно то, что мне говорят, если даже мне не нравится то, что говорят, и это обычно сразу видно по моему выражению лица. А я и не задумывался над тем, что за мной наблюдают во время моего перевода. Всегда думал только о теме разговора.

Пол сказал, что теперь верит в то, что я переводил правильно. Но это его признание несколько запоздало. Умбрейту он тоже не понравился.

Обсудили за чаем проблему Колсбея. Умбрейт выдвинул прекрасное предложение о том, что русские, занимаясь добычей угля со стороны Колсбея, могли бы проложить тоннель прямо в сторону Лонгиербюена и затем построить дорогу в два с половиной километра длиной до аэропорта, что принесло бы огромную выгоду для дальнейшего развития Баренцбурга. Очень верная мысль, только убедить наше руководство в этом будет чрезвычайно трудно.

На восемь вечера было назначено занятие курсов в блоке, в котором живёт Старков, то есть в первом, поэтому Умбрейт повёз нас сразу после семи.

Немного отдохнули и собрались на первом этаже в общей комнате. Тут установили экран и компьютерный проектор.

Собрание было посвящено посёлкам Колсбей и Грумант, которые мы должны будем посетить на зодиаках во вторник. Заседание вёл американец Патрик Мартин. Он весьма эффектен внешне: крупный, усатый, уверенный в себе и в том, что говорит.

После его вступительного слова о том, как возникла идея курсов и как они начинались, слово дали Старкову. Он рассказал об истории российских посёлков и ближайшей перспективе добычи угля трестом «Арктикуголь». С содокладом выступил шотландец, рассказавший о пребывании Лонгиера в Колсбее, Аванго рассказал о спорах между шведами, норвежцами и русскими во времена Русанова. Оказывается, в 1932 г., когда образовался трест «Арктикуголь», норвежцы испугались, что русские станут преобладать на Шпицбергене и отнимут его у Норвегии и потому обратились к шведской компании и выкупили у них шахту на Свеа Груве. Этого аспекта я не знал, а интересно.

После довольно долгого, но интересного обсуждения проблем этих посёлков, в котором и я участвовал вполне прилично со своими комментариями, на столах появилось пиво и виски. Начались очень дружеские посиделки, когда все разговаривали, кто с кем хотел и о чём хотел.

Меня захватил своими вопросами Даг Аванго. Его интересовала опубликованное интервью с Цивкой. Я рассказывал ситуацию сразу троим или четверым. Потом мы говорили только с Аванго, и выяснилось, что он был коммунистом, поддерживает их и сегодня, но прекратил членство, поскольку у него родилось трое детей, а членство в партии требует обязательного активного участия в работе, на что у него уже не было времени.