Евгений Бузни - Шпицбергенский дневник

Между тем Алис сказала, что цены в Лрнгиербюене всё время растут.

Жизнь стала очень дорогой. Раньше они платили за квартиру (а я помню, что на была почти такая же, как сейчас) четыре тысячи крон, а сегодня платят двенадцать тысяч. Уле, оказывается, владеет домом не сам, а с двумя другими вкладчиками. То есть у него одна треть. И хоть арендаторы — туристическая компания СПИРТА и прачечная платят за аренду, но эти доходы пока не покрыли сделанные вложения, связанные с займом денег. Понятно теперь, почему Уле многое делает сам во время ремонта помещений, в которых они хотят сделать жилые квартиры для сдачи в аренду.

Алис менее оптимистична, чем сам Уле, который всегда хочет казаться богатым и преуспевающим бизнесменом. Алис говорит, что они надеются на успех от сдачи в аренду помещений, но не уверены в этом. Я вспоминаю, что год назад Уле занимался крышей другого дома ближе к центру, но забыл спросить об этом. Видимо, там что-то не получилось.

Съев, сколько могли, мы пересели на диван, где вскоре были поставлены чашки. Старков и я хотели чай. Я пошёл на кухню показывать Алис, как у нас готовится чай, поскольку она вообще-то приготовила кофе, полагая, что мы будем пить его с коньяком. Но я сказал, что коньяк пойдёт и с чаем.

Алис нашла у себя чай не в пакетиках, и я показал, как его заваривают.

Уле сначала спросил, будем ли мы пить армянский коньяк три звёздочки, но выпуска чуть ли не двадцатилетней давности. Мы со Старковым согласились, что это должно быть хороший коньяк, тогда Уле сказал, что прибережёт его до следующей нашей встречи, а сегодня будем пить французский коньяк. Мы, конечно, не стали возражать. Уле поставил большие коньячные бокалы.

Короче, приём был на высоком уровне и в очень хорошей непринуждённой обстановке. Несколько раз я порывался завершить вечер прощальным тостом, и всё находилось, о чём ещё поговорить. Замечательно посидели и разошлись.

День сегодня в плане погоды восхитительный. Настоящее лето, конечно, со скидкой на местные условия. Раздеваться-то не пришлось, но однажды снял было шарф с шеи, а потом всё же надел снова, так как стало тянуть ветром.

Участники курсов уехали на зодиаках на противоположный восточный берег фьорда в так называемый, адвент-сити, точнее его остатки. Посёлок там начал строиться ещё в 1904 году норвежско-британской угледобывающей и торговой компанией Шеффилда. Однако несколько домов на двух улицах, включая общую столовую и пекарню, использовались лишь до 1908 года, а спустя девять лет, строения были перенесены чуть южнее в местечко Хиортхамн новой компанией, которая в свою очередь обанкротилась через пять лет. После войны жизнь в этом посёлке фактически не возобновлялась. Так он и ушёл в историю, оставив после себя только памятники индустриальной культуры, которыми и собираются заниматься участники семинара.

Позавтракав, Старков пошёл досыпать, а я позвонил в «Свальбард постен» и договорился с Турбьёрном о встрече. Пришёл — он радостно предложил войти, протянув руку для приветствия через порог своего кабинета. Я рассказал о русской традиции на этот счёт, сказав, что можем поругаться, что, собственно, потом и произошло. Впрочем, я и шёл фактически сразу ругаться.

Начал с того, что Педерсен, то есть мой собеседник по имени Турбьёрн, обещал не печатать в газете будто я переводил не то, что говорили, но именно это напечатали в последнем материале.

Редактор возразил, сказав, что это слова Цивки, а не редакции. На мой вопрос, почему же они не прокомментировали слова Цивки, хотя уже знали, что он обманывает, редактор ответил, что по норвежской традиции они дают мнения сторон без комментариев. Тогда я поинтересовался, как ему бы понравилось, если бы я по пути в Москву встретился с корреспондентами норвежского телевидения и сказал бы, что Цивка заплатил журналистам за то, чтобы они напечатали это интервью с ним.

Педерсен пожал недовольно плечами и сказал, что бывает, что и о премьер-министрах пишут всякое. Я ответил, что это как раз плохо, если пишут всё, не проверяя, а в данном случае со мной журналист ведь был в Баренцбурге и всё мог видеть своими глазами, для того его и послали.

Короче говоря, после длительной беседы Педерсен чётко сказал, что печатать что-то типа опровержения или в мою поддержку они не будут. Согласился только опубликовать моё письмо в конце газеты в качестве собственного мнения. Я согласился такое подготовить и передать на дискете. Но добавил, что когда буду писать свой материал для нашей газеты, вынужден буду рассказать и о том, что произошло у нас с газетой «Свальбард постен».

Тут Педерсeн неожиданно вскочил, подошёл к двери распахнул её и сказав «апс», потребовал, чтобы я немедленно ушёл. Реакция оказалась для меня совершенно неожиданной, но я спокойно поднялся и вышел.

Пошёл в контору Ян Эгеля и застал его у себя. Он этой ночью приехал с Крита. Поговорили с ним и с его новым сотрудником Томасом, который оказался весьма интересным молодым человеком. Он хочет стать писателем, написал много сценариев юмористического характера для телевидения, но мечтает написать серьёзную книгу. Собирает материалы для создания различных характеров. Учится в каком-то литературном колледже.

По поводу моей встречи с Педерсеном Ян Эгиль сказал, что это очень плохой человек, который любит в лицо улыбаться, но пишет совсем не то, что обещает, поэтому, например, компания «Стуре Ношке» отказалась пре доставлять редакции газеты какие-либо материалы для публикации. И Томас сказал, что вполне возможно, что Цивка заплатил журналисту за интервью.

Исключить это нельзя, но и подтвердить, конечно, никто не сможет. Томас сказал ещё, что ничего писать в газету не нужно, так как в Лонгиербюене каждый понимает, что произошло на самом деле.

Тут в контору пришли русские из Баренцбурга во главе с Крейдун Игорем. Увидев меня, они, конечно, обрадовались. Я помог им получить бесплатно ненужные Ян Эгелю картриджи и купить один всем нужный. Поговорили о возможности получения материнского плата и процессора, которые Ян Эгель поищет и потом отдаст бесплатно. Дело в том, что он много уже отдавал в Баренцбург через Ису, но из этого многого ничего не попало именно компьютерщикам, которые работают на трест, а пошло по нужным Исе людям.

Ян Эгель был ещё занят делами, и я пошёл в компанию Теленур, где увидел старую знакомую, которая меня узнала и в ответ на мою просьбу отдала свою телефонную книжку, которую я хочу оставить в научном центре, а то там вечно не знают телефонов в Лонгиербюене. Теперь будут знать.

Встретились со Старковым и пошли обедать. Съели по бульончику с яйцом, выпили чай с бутербродами. Подремали, пошли в город и встретили Умбрейта. Поехали к нему на склад и Андреас дал нам резиновые сапоги для завтрашней поездки в Колсбей. Всё-то у Умбрейта есть.