Евгений Бузни - Шпицбергенский дневник

Пришёл Старков с известием, что так и не дозвонился до Челя. Приехал Несс, я познакомил его с Ян Эгилем. Так сегодня Несс познакомился с двумя моими приятелями, которых не знал прежде. Впрочем, он завтра уезжает. А пока поехали к нему, а Ян Эгиль к себе. По пути захватили Торгеира — переводчика губернатора, во время отпуска которого работал Несс.

Несс жил в однокомнатной квартире большого двухэтажного дома.

Меня удивила при входе в дом довольно старая жестяная раковина для мытья рук. Может быть, это со старых времён. И вход сам по себе чем-то напоминает наши коммуналки. Прошли по коридору типа общежития и вошли в квартиру, где всё оказалось уже по современным стандартам, то есть красиво и с претензией на шик.

Одна стена полностью зеркальная, что создаёт впечатление огромной прихожей — она же кухня. В небольшой комнатке диван, кресла и между ними стол. Я с Торгеиром сели на диван, а Старков и Несс в кресла. Несс угощал литровой бутылкой водки «Викинг», пивом, орешками, макаронами скорого приготовления, блинчиками и чем-то ещё.

Несс почти сразу сообщил, что Торгеир тоже коммунист, как и я. Это любопытно. Торгеир поинтересовался, руководит ли ещё Зюганов и согласился с мыслью, что желательно было бы видеть его более решительным или найти помоложе лидера. Я отдал Торгеиру дискету для передачи её в редакцию. Несс попросил меня прочитать из моей поэмы отрывок о белом медведе, который он ещё не закончил переводить. Посидели приятно, пока всё не выпили. Расходились уже около часа ночи. Пошли со Старковым через весь Лонгиербюен пешком, что было хорошо для освежения головы. Принял душ и в сон.

Ну, вот и прошёл последний день курсов. Он был совсем не напряжённым. Утром позавтракали, как обычно, и узнали, что занятие последнее назначено на час дня, так что пошли и завалились снова спать до полудня. Потом попили чай у себя и пошли на заседание, которое было в первом корпусе.

Патрик Мартин говорил, как обычно, пространно о задачах курсов и перспективах, которые каждый студент должен сам себе определить. Потом говорили о работе с архивами в каждой отдельной стране, спрашивали, где что можно найти. Старков рассказал об архиве треста «Арктикуголь», который никем фактически не изучался и о некоторых других. Потом переключился на общие задачи курсов, о необходимости заблаговременно получать разрешение на проведение раскопок. Но, как потом выяснилось, никому такое разрешение пока и не требуется, так как о раскопках ещё долго не может быть и речи.

Объявили перерыв. Старков подарил Мартину свой первый том о поморах. После перерыва ещё порассуждали о перспективах, о подготовке отчёта о работе курсов, кто что должен делать. Мартин пообещал готовый отчёт прислать мне для перевода на русский язык. Сообщили о предстоящей вечеринке. Мартин пригласил нас со Старковым в качестве его личных гостей, то есть за его счёт. Разошлись часа в четыре. Я завёл Мартина в свою комнату и подарил ему поэму, что привело его в восторг. Сказал, что в голове его сидит мой краткий пересказ содержания этой трагедии.

Но, когда я подходил к своей комнате, то увидел на дверях приклеенную записку. Торгеир просил позвонить ему по мобильнику в связи с тем, что файл на переданной мною ему дискете не раскрывался. С телефона в коридоре позвонить не смог, поскольку по нему можно звонить лишь по телефонам Шпицбергена, начинающимся с 790. Пошёл в ресепшин, хотел купить телефонную карточку. У девушки оказались карточки только за 150 крон, что мне совершенно не нужно было. Но девушка поняла, что мне нужно поговорить всего минуту и согласилась дать свой служебный телефон. Позвонил. Торгеир пообещал приехать со своей дискетой, поскольку моя явно не работала. Приехал, и мы быстренько перекинули моё письмо для газеты на его дискету. Я писал его на английском языке, так что здесь привожу его на русском в переводе с английского.

Dear Mr. Av Torbjorn, please find here my letter that was promised to you. I accustomed to keep my word. And I am sorry for your misunderstanding me.

«Уважаемый господин Торбьёрн!

Прилагаю при этом письмо, которое я Вам обещал. Привык держать своё слово. И прошу прощения за то, что Вы меня неправильно поняли».

«Уважаемые господа!

В последнем номере Вашей газеты было помещено интервью с генеральным директором треста «Арктикуголь» господином Цивкой, который обвинил меня в том, что я фантазировал Вашему корреспонденту, когда помогал ему в беседах с жителями Баренцбурга. Мы опросили около десяти человек, встретившихся нам на улице, и только один из них сказал нам, что жизнь в Баренцбурге его устраивает. Но для того, чтобы понять правду, попробуйте ответить на один мой вопрос: что бы вы сами сделали, если бы:

— вам давали три раза в день на завтрак обед и ужин картофельное пюре или другую пищу?

— вам давали кур, срок употребления которых истёк в июле 2004 года, а впереди ещё год без новых поставок?

— вам давали капусту настолько испорченную, что её приходится только солить, чтобы не видна была её гниль?

— вы брали поднос с пищей, а вокруг него грудились тараканы?

Да, именно они (не тараканы, а Цивки) ввели в Баренцбурге новую систему расчетов по карточкам. Это действительно хорошо. Но какой выбор они предоставили шахтёрам? Питаться в столовой (от чего отказалась половина жителей Баренцбурга) или покупать продукты в буфете (что предпочитает делать вторая половина жителей). Да, люди стали экономить деньги, тратя их меньше на питание низкого качества. А хорошо ли это? Почему раньше питание было бесплатным. Да потому, что это позволяло есть столько, сколько нужно для поддержания сил в трудных условиях жизни в Арктике.

А зарплата уменьшилась. Конечно, по крайней мере каждый второй житель Баренцбурга подтвердит, что они получают зарплату ниже, чем им обещали и они ожидали, когда ехали на Шпицберген. Господин Мальцев говорил об этом в своём первом интервью, но затем отрицал свои слова, сказав, что он говорил о спорте и о футболе в частности. Тогда возникает вопрос: мог ли переводчик одновременно говорить с одним человеком о спорте, а с другим о плохих условиях жизни рабочих, не будучи при этом пойманным на лжи? Мне кажется, что каждый человек понимает международное слово «футбол» и никак не переведёт его словом «дурак» или как-то ещё. Так что вполне понятно, что господин Мальцев испугался Цивку и потому говорил впоследствии чепуху.

Мне его жаль.

А что сказать о коровах? Верите ли вы, что порошковое молоко по качеству лучше настоящего коровьего? Я лично не верю, особенно когда речь идёт о питании наших детей, которым для здоровья необходимо свежее коровье молоко. Поэтому очевидно, что коровы были забиты в Баренцбурге не по причине плохого качества молока, а по причине плохого снабжения питания для коров и плохого качества заботы о людях.