Евгений Бузни - Шпицбергенский дневник

К берегу мы подошли, когда все уже были в сборе. Кстати, тут же были ещё четверо туристов, пришедших сюда пешком. Умбрейт успел сбегать на пирс, но ничего оттуда не увидел. Однако когда мы подошли, все указывали на море возле пирса.

И точно — из воды торчала большая голова медведя. Конечно, разглядеть голову зверя издали нельзя было, но эта чёрная (так она выглядела на фоне воды) высоко торчащая точка двигалась весьма быстро и чётко к нашему берегу. Вот она добралась до кромки воды, и на сушу стала вылезать теперь уже явно различимая фигура медведя. Я тут же схватился за свою фотокамеру. Максимально приблизившись телеобъективом, хорошо видел мягкую поступь легко взбирающегося на гору белого медведя. Делаю кадр за кадром, выбирая момент, когда непрошенный гость поворачивается к нам в профиль.

Между тем, несколько человек с оружием стали на изготовку. Вижу, что на дороге впереди всех стоит Даг Аванго и уже кажется целится на всякий случай. Непонятно, почему ни у кого не оказалось ракет. Это же самое первое, что необходимо брать во время подобных походов.

Умбрейт стоит в стороне, но он первый сообразил, что нужно делать.

Зарядил свой винчестер и выстрелил в воздух. Сказать, что это остановило медведя, не могу. Он, по-моему, никак не прореагировал на выстрел, продолжая подниматься наискосок, то есть одновременно приближаясь к нам. Наконец он оказался на той точке, откуда мог просто направляться непосредственно в нашу сторону. Тут все отпрянули назад к берегу, где лежали наши костюмы.

Я продолжал ещё снимать, так что мне кто-то сказал «Мистер Бузни, скорее одевайтесь, будем уходить». А медведь, посмотрев на нас как бы свысока и подумав, медленно повернулся и пошёл к домам, скрывшись за холмом. Мы скоренько оделись, уселись в зодиаки. Я попал теперь в другую лодку, у которой с самого начала имелись проблемы с мотором, почему она постоянно отставала. Теперь и я отставал с этим зодиаком и удивлялся тому, как наша лодка вдруг начинала круто подниматься носом вверх, словно взбираясь на высоченную волну, а нам приходилось удерживаться за бортовые канаты, чтобы не свалиться.

Сначала проехались по заливу, пытаясь увидеть, не здесь ли белый медведь, но больше его не увидели. Я подумал, что ведь мы могли встретить этого мишку не здесь, а у Кап Лайлы, что было бы, наверное, гораздо хуже, ибо мы были весьма разбросаны друг от друга и крайне беспечны. Но обошлось. А, между прочим, когда мы пришли на берег у Кап Лайлы, то в ожидании остальных, которые всё-таки делали какое-то картирование, мы улеглись в скутерных костюмах на берегу, и в это время над нами пролетел наш вертолёт из Баренцбурга. Но летел он как-то необычно, делая круг по заливу.

Я думал тогда, что он приземлится у Груманта или в Колсбее, но он почему-то улетел назад, словно прилетал что-то поискать. Возможно, он искал медведя. То есть медведь мог приходить в Баренцбург, и теперь лётчики проверяли, где он сейчас. Но это я предполагаю пока. Мы-то вот уплыли на зодиаках, а четверо туристов остались. Как я заметил, они пошли в сторону домика Русанова. Да, им не мешает поторопиться. Медведь из района, скорее всего, не ушёл и не уйдёт, понимая, что добыча где-то рядом. Нюх ведь у него феноменальный, чует за много километров.

На обратном пути мы шли по волне, но Умбрейта, который полулежал на дне в носовой части, так кидало и шмякало о дно, что он аж вскрикивал. Ну да всё же добрались, переоделись и поехали в Хьюсет, где Андреас пригласил нас со Старковым отобедать за его счёт. Купил нам по бокалу пива и рыбные тефтели с гарниром, так что мы пообедали очень сытно. Но рыбные тефтели напомнили мне один любопытный момент, о чём я тут же сообщил Умбрейту и Старкову.

В моём номере гестхауса висит плакат, рассказывающий историю гестхауса. Там говорится о том, что «стормесса», то есть столовая, а сейчас ресепшин и кафе, была построена в 1947 г. и обслуживала в то время шахтёров

23 часа в сутки. Питание, говорится, было хорошим и разнообразным, однако бывали случаи, когда шахтёры протестовали, стуча ложками по столам, топая ногами, а порой и отказывались выходить на смену, если, например, рыбные тефтели подавали три раза в неделю или часто давали картошку с селёдкой. Рассказав об этом, я сообщил, что в столовой Баренцбурга сейчас подают картофельное пюре не то, что три раза в неделю, а три раза в день. И не только пюре. Стало обычным на ужин давать то, что осталось от обеда, то есть обед и ужин одинаковы. При этом никакого выбора. И шахтёры едят, ничего не предпринимая. Единственно что, так это половина населения посёлка стали питаться дома, а не в столовой.

После ужина-обеда мы отдали Умбрейту сапоги, а сами пошли по домам и кемарнули пару часиков. Старков проснулся, пришёл и мы почаёвничали, а потом погуляли перед сном. По пути встретил Рейстада, с которым поболтали о его строительных проблемах. Его интересовало, нельзя ли найти в Баренцбурге штукатура и столяра, которые бы могли у него поработать. Но в этом случае, если таковые найдутся, нужно оформлять визы для выезда рабочих через Норвегию. Уле всё знает и всё организует. Главное — найти желающих работать и имеющих возможность. Посмотрю, когда буду в Баренцбурге.

Вот и закончился день, полный настоящих полярных приключений.

Я думал, что сегодня день будет без неожиданностей, но ошибся. Хоть это не то, что вчера, но всё-таки.

Вообще-то день начался, как обычно. Небо в тучах. Спокойно встал по будильнику. Плечи уже почти не болели после вчерашнего, так как я сразу принял душ (горячий, конечно, а не холодный). Позавтракали и решили отдохнуть до полудня. Потом прошлись в городок, где купили по поясной сумочке для подарков. Старков накупил ещё конфет всяких, а я не стал. Наши конфеты ничуть не хуже.

Тут возле бутикена нас поймал вездесущий Умбрейт. Мы поехали ко мне в номер переводить статью из Свальбард постена. Перевели. Он диктовал на английском в переводе с норвежского, а я сразу печатал на компьютере русский вариант. Потом пришёл Старков, а Умбрейт укатил в магазин. Мы приготовили бульон, отварили макароны и стали обедать. Появился Умбрейт, и мы угостили его чаем, поскольку он уже отобедал.

Через некоторое время появился неожиданно Несс и пригласил к себе на вечер по случаю его завтрашнего отъезда на материк. Вот это и было неожиданностью, хотя предугадать можно было. А Старков хотел сегодня встретиться с Чель Морком, но днём его дома не оказалось. После ухода гостей, Старков исчез, видимо, опять пошёл к Челю, а я сел и напечатал ответное письмо в «Свальбард Постен» и записал его на дискету.

Без четверти восемь неожиданно появился Ян Эгиль. Очевидно, он хотел пригласить вечером в ресторан или к себе домой, но я опередил его, сообщив, что через пятнадцать минут приедет Несс и заберёт к себе. Посидели, поболтали. Жаль, конечно. Мне нравилось быть в обществе Ян Эгиля. Но Несс оказался первым.