Сергей Безбородов - На краю света

Мы рассаживаемся на диване, кутаясь в шубы и постукивая ногу об ногу. Изо рта у нас валит пар, который сразу заволакивает весь ящик.

Тускло, как в тумане, горит над столом электрическая лампочка в 25 свечей.

Наумыч стоит у стола.

— Очевидно, самолет где-то опустился, — медленно говорит он. — Очевидно также, что без борт-механика одному Шорохову снова не подняться. А на самолете нет ни запасов продовольствия, ни топлива, ни оружия, ни теплой одежды, ни палатки, так как Шорохов, по его словам, собирался упражняться только на отрыв и посадку. Ясно, что разутый, раздетый человек без пищи и без оружия на таком морозе долго не протянет. А если допустить, что при посадке в тумане могла случиться авария и летчик мог быть ранен, то положение становится особенно серьезным. Но будем все-таки думать, что Шорохов жив и здоров. В таком случае он или ждет нашей помощи у самолета, или бросил машину и сам, по карте, пошел к зимовке.

— Ему зимовку все равно не найти, — вдруг угрюмо сказал Редкозубов.

— Почему?

— Потому что на самолете нет карты.

В ящике воцарилась глубокая тишина.

— Как нет карты? — медленно и тихо проговорил Наумыч. — Почему нет карты?

— Потому что Шорохов ее не взял, — опять угрюмо сказал Редкозубое. — Вон она, на столе валяется.

Мы все посмотрели на стол. На пачках ружейных патронов лежала какая-то вчетверо сложенная бумажка. Наумыч взял ее и развернул. Это, действительно, была карта Земли Франца-Иосифа.

— Ну, тогда дело совсем дрянь, — сказал Наумыч. — У кого есть какие-нибудь предложения — пусть говорит. Только, товарищи, пожалуйста, высказывайтесь покороче. И так уже много времени прошло.

Мы молчали, поглядывая друг на друга.

— Тогда вот что сделаем, — проговорил Наумыч. — Я буду опрашивать всех по очереди. Ваше мнение, товарищ Романтиков. Что вы считаете необходимым предпринять сейчас для розысков летчика и самолета?

Ромашников судорожно закурил папироску, выпустил огромный клуб дыма и прерывающимся голосом сказал:

— По-моему, надо завтра утром послать на поиски экспедицию. Товарищи рассказывали, — я-то сам в это время дома был, — что самолет промчался вот в ту сторону, примерно туда, где купол ледника. В этом направлении и надо искать. Только, по-моему, экспедицию надо послать не прямо через ледники, а по берегу, чтобы она обогнула остров Гукера и разыскивала самолет на той стороне.

Наумыч взял со стола карту, передал ее Ромашникову.

— Как, по-вашему, где это может быть, где его надо искать?

Ромашников разостлал карту у себя на коленях, и мы все склонились над ней.

— Он, наверное, вот сюда полетел, — сказал Ромашников, прочерчивая пальцем линию с запада на восток, через бухту Тихую и ледники. — Значит, вот в районе этого острова. Как он называется? Ага, остров Королевского общества. Вот здесь и надо искать самолет.

Наумыч взял карту.

— Следующий, товарищ Редкозубов. Ваше мнение?

— А по-моему итти надо прямо через ледники, — решительно сказал Редкозубов. — Незачем обходить остров. Это и далеко и долго. Прямо подняться на ледник и по леднику итти. Вот мое мнение. И не такое уж это трудное дело. У меня в Альпах почище случай был…

— Хорошо, потом расскажете, — перебил его Наумыч. — Безбородов, ты что думаешь?

— Я присоединяюсь к Ромашникову, но считаю, что экспедиция должна выйти не утром, а немедленно. Сейчас же надо начать сборы и, как только все будет готово, — выходить. По-моему, часа в три ночи можно было бы уже отправиться.

— Соболев?

— Поддерживаю предложение Безбородова.

— Вы что скажете, Илья Ильич?

Профессор Горбовский басисто откашлялся, склонил голову набок, как пристяжная, и, не глядя ни на кого, сказал:

— Предложение товарища Ромашникова я считаю наиболее эффективным. Но подобная экспедиция нуждается в тщательной подготовке. Выступать надо не раньше утра. Иных предложений не имею.

— Ну, ты, Борис?

— Я думаю, что выступать надо немедленно, как только соберемся, — сказал Боря Линев.

— Значит, экспедицию? — спросил Наумыч.

Боря пожал плечами.

— А чего же еще? Конечно, экспедицию. Послать сегодня большую, дальнюю экспедицию, а завтра с утра искать поблизости на лыжах и пешком. По-моему, так.

Наумыч минутку подумал, посмотрел на карту, пожевал губами, потом решительно хлопнул ладонью по столу.

— Хорошо. Значит, посылаем экспедицию.

Он опять задумался, пристально осмотрел нас.

— В экспедицию пойдут: Горбовский, Редкозубов и Линев. Троих вполне достаточно. Забрать все продовольствие и снаряжение, приготовленное для экспедиции на Альджер. Сборы начать немедленно. Выступить в три часа ночи. Вас, Илья Ильич, — продолжал Наумыч, обращаясь к Горбовскому, — я назначаю начальником экспедиции. Линев и Редкозубов поступают с этого момента в ваше полное распоряжение. Подробную инструкцию о маршруте и всей организации похода вы получите от меня через час. Больше разговаривать не о чем. Совещание закрыто.

— Платон Наумыч, — прогудел Горбовский, — я прошу, чтобы вы послали не троих, а четверых. Еще Савранского. Он уже практиковался и разбивать палатку, и нарты упаковывать, и всякие там пайки с вами составлял. Весьма разумно послать еще и Савранского.

— Нет, — твердо сказал Наумыч, покачав головой, — Савранский останется на базе. Я не могу сразу отпустить всех людей, хоть как-нибудь подготовленных к санным походам. Мы должны быть готовы ко всему. Может, нам еще и вас придется спасать. Вот тогда-то Савранский нам и пригодится. Нет, ретешно. Вы идете втроем. Ну, за работу!

Мы толпой вышли из ангара. Было уже совсем темно. Все так же ярко пылал в бухте огромный костер. Освещенный красным огнем, около костра ходил долговязый Желтобрюх, а по льду двигалась, обгоняя его, огромная черная тень.

И вдруг где-то в черноте, в высоте прозвучал одинокий винтовочный выстрел. Потом через минуту — другой. Еще через минуту — третий. Четвертый. Пятый. Шестой. Редкие одинокие выстрелы.

— Значит, ничего не увидели и не услышали, — проговорил Наумыч.

Я сижу в комнате Наумыча у стола, заваленного бумагами, картами, бланками радиограмм. Пепельница полна окурков. Окурки и на блюдце стакана с остывшим чаем, и прямо на столе, и на полу.

Наумыч ходит из угла в угол, иногда останавливается за моей спиной, диктует мне приказы. Ежеминутно в дверь стучат, и входит то один, то другой зимовщик.

Ромашников приносит Наумычу на подпись радиограмму. Я заглядываю через руку Наумыча и читаю:

« Аварийная Сигнал X