Жан-Кристоф Руфин - Бессмертным Путем святого Иакова. О паломничестве к одной из трех величайших христианских святынь [litres]

Нам недолго пришлось терпеть неудобства, потому что мы уже подходили к Компостеле. Перед тем как увидеть город, мы познакомились с его знаменитыми передовыми постами – местами восторга и освобождения. Их волшебные имена со времен Средневековья – мечта паломников – Монте-дель-Госо, Лаваколла, ворота Пути.

Лаваколла, как указывает ее имя, – место, где когда-то паломники старательно мылись перед тем, как приблизиться к святому собору. Там есть несколько ручьев с ямами на дне. Здесь когда-то человек мог вымыть хотя бы ступни, а может быть, и чуть больше. Совершенно невероятно, чтобы в этих природных купальнях несчастные странники-пешеходы могли смыть с себя всю грязь, которую оставил на их коже Путь. Но, в конце концов, это лучше чем ничего. В любом случае они пришли добиться благосклонности апостола не для своего тела, а для души, а уж ее-то Путь очистил до самой глубины.

Сегодня в Лаваколле находится аэропорт Сантьяго-де-Компостелы. Самолеты большой грузоподъемности высаживают там многочисленные отряды паломников – тех богомольцев со всего мира, которые хотят поклониться апостолу, но считают бесполезным или невозможным прийти к нему пешком. Поток пассажиров в аэропорту так велик, что из-за этого понадобилось удлинить взлетную полосу (или открыть новую). Когда мы там проходили, над Путем господствовала огромная, только что достроенная насыпь. Над узким, заросшим кустами ущельем, в которое сползает тропа паломников, нависает вся конструкция из красных и белых посадочных огней, мощных прожекторов, которые обозначают границы полосы и решеток.

На астурийских равнинах Путь был пропитан абстрактной духовностью, которая не связана ни с какой религией (я назвал ее буддийской лишь потому, что не было лучшего определения). Но здесь, поблизости от Сантьяго, он все больше насыщен христианскими, и конкретнее – католическими символами и ценностями.

В Лаваколле, например, такой ценностью становится христианское смирение. Паломник, крошечный, изнуренный усталостью, идет через густые заросли кустарника, а в это время чудовищные машины – бульдозеры, экскаваторы, самосвалы – вываливают рядом с его Путем и даже на край его тропы жирную землю новой насыпи. Над ним с ревом пролетают стальные сверкающие громады с четырьмя реактивными двигателями, прилетевшие из-за океанов. Под брюхом у этих чудовищ странник-пешеход чувствует себя крошечным. Традиция, которую он увековечивает каждым своим шагом, кажется смешной, несовременной и бессмысленной с точки зрения всех разумных людей, которые прилетают в Компостелу по воздуху. Однако бесконечно малая, ничтожная, раздавленная душа паломника переполнена в высшей степени христианской гордостью. Ведь он несет апостолу драгоценнейшие дары, которых нет у тех, кто путешествует по небу, – свои страдания, свое время, свои силы. Он приносит ничтожное по величине, но высокое в духовном смысле доказательство своей преданности – миллионы шагов, которые он сделал за это время, в любую погоду и по самым трудным дорогам, чтобы попасть сюда.

Вспоминается случай в портовом городе Кастро-Уриадес, в Стране Басков. Я шел до него с трудом и мучениями целую неделю. В ресторане со мной разговорилась французская пара. Мы обнаружили, что и они, и я отправились в путь из одного и того же города – из Андая. Только они ехали в машине и покинули его… два часа назад. В тот раз я впервые познал то странное чувство, которое испытывают паломники, когда человек ощущает себя бесконечно малым и так дорожит этим смирением, что почти считает его греховной гордыней.

После ручьев Лаваколлы Путь полого поднимается вверх среди эвкалиптов. Следующая остановка – до которой дальше, чем предполагает паломник, – это Монте-дель-Госо, что означает Гора радости, потому что с ее вершины паломники видят вдали красные крыши Компостелы.

Странник-пешеход бессознательно ускоряет шаг. Каждую секунду ему кажется, что он уже на вершине. Но это еще не так. И он идет дальше, теряет силы, приходит в отчаяние. Тем временем он мечтает – представляет себе, что эта знаменитая вершина похожа на альпийские горы, с которых видны все окрестности до самого горизонта. Когда же он, наконец, обливаясь потом и почти упав духом, добирается до вершины, он напрасно ищет там радость: она выглядит совсем не величественно. Это мрачный холм, покрытый высоким деревьями, которые закрывают вид. Между листьями вдали видны несколько крыш, но ничего особенного в этом зрелище нет. На склоне Монте-дель-Госо стоит гостиница для паломников – огромная, вмещающая толпы народа, который идет по Французскому Пути, – очень популярное место остановки.

Но главное то, что в самой высокой точке холма установлен гигантский монумент. Существует правило, из которого нет исключений: каждый раз, когда художественный проект отдают на суд большого числа людей, побеждают банальность и уродство. В вопросах искусства коллегиальность – как теплая вода. Можно с уверенностью утверждать, что при установке статуи, которая «украшает» Монте-дель-Госо, было много советчиков, потому что трудно вообразить себе что-нибудь более претенциозное и обескураживающее. Можно считать эту скульптуру шедевром, но только в определенном смысле – шедевром католического китча.

У этого памятника все же есть одно достоинство: паломник во время своего долгого пути мог воображать, что вернулся в Средние века, и думать, что святое место, куда он идет, станет высшей точкой этого возвращения, а статуя развеивает эти иллюзии. Ты в XXI веке. Компостела уже не та простая пещера, в глубине которой были обнаружены останки апостола. Сегодня это современный крупный город с уродливыми монументами, большими пространствами и быстрым движением. Прийти в Сантьяго – значит не вернуться в древность, а, наоборот, получить грубый толчок, который окончательно возвращает тебя в настоящее.

Паломники-велосипедисты, которых раньше мы встречали лишь время от времени по одному, теперь, кажется, собрались все вместе на Монте-дель-Госо, и паломник начинает свой завершающий спуск к городу в центре плотной группы велогонщиков. На Пути велосипед был, на мой взгляд, излишним и даже неуместным, но теперь, на подходе к Сантьяго, он оказался полезным и очень приспособленным к условиям движения, потому что вход в город для пешехода – истинная мука. Город, который, как предполагают, должен принимать паломников, на самом деле, кажется, предпочитает автомобили, грузовики и другую моторизованную технику.

Всегда кажется странным, что есть люди, которые долгие годы живут в местах паломничества. Например, когда кто-то произносит слово «Мекка», в уме возникает образ Каабы, вокруг которой вращается толпа. Поэтому странными и неуместными кажутся жилые дома со стеклянными окнами и балконами, выходящими на святыню, которые можно увидеть на некоторых фотографиях.