Т Габрусенко - Эти непонятные корейцы

О латиноамериканском кинематографе я и не говорю. Из всего его богатства выбрать для российского экрана одно дешевое «мыло» — это надо было сильно постараться.

Но — вернусь к своей специальности. После того как я открыла для себя фильмы других народов, мне стало особенно досадно, что на этом фоне корейское кино вроде бы не демонстрирует заметных успехов. Зная его в основном по мелодрамам вроде «Письма» и «Рождества в августе», наивным подражательным триллерам вроде «Квартира 31—32» и американоподобным боевикам, я долгое время была уверена, что этот вид искусства корейцам просто не дается. В принципе, ничего страшного в этом нет — не во всем же одинаково проявляется талант народа. Например, Англия, обладающая безусловно великой культурой, не дала миру ни одного классического композитора, не говоря уже о кулинарии… И когда я получила приглашение на фестиваль корейского фильма в Канберре в 2000 году, то ничего особо интересного увидеть там не ожидала. Пошла просто из чувства солидарности к «своим».

Но два фильма, которые я увидела в дни фестиваля, — «Прекрасное время» и «Хочу на этот остров» — явились для меня приятной неожиданностью. Эти фильмы очаровали и покорили меня. И — безошибочный признак хорошего кино! — они всплывают в памяти отдельными сценами даже сейчас, через два года после просмотра.

Оба фильма посвящены почти одному времени — периоду войны, когда страна оказалась разорванной на «красных» и «белых» («Хочу на этот остров»), и военно-послевоенному периоду с его пришествием американцев и антикоммунистической истерией («Прекрасное время»). Это время для Кореи было политически весьма насыщенным, так что в фильмах, казалось бы, неминуемо должны присутствовать идеологические оценки событий.

Однако их нет. Более того, в фильмах нет ни ярких красок, ни стремительных сцен. Только пронзительная, бездонная печаль, как в простых и прекрасных стихотворениях Ким Со Воля, от которых и через 200 лет у людей будут подступать к глазам слезы.

«Хочу на этот остров» снят режиссером Пак Кван Су, с актером Ан Сон Ги в главной роли (многим иностранцам в Корее он известен лишь по рекламе кофе, хотя это один из лучших корейских актеров, которому одинаково хорошо даются и лирические, и комические роли). Сюжет фильма следующий. Жители небольшого острова не дают захоронить на нем своего односельчанина. Во время войны тот сыграл роковую роль в жизни маленькой деревни: по его ложному навету были как коммунисты расстреляны невинные люди, его односельчане. Фильм построен в виде непрерывной цепи эпизодов из жизни островной корейской деревни. Что это были за люди? Что это была за Корея?

Пак Кван Су очень правдив. Описывая события давних лет, он не попадается в ловушку столь обычного в подобных случаях морализаторства — дескать, и вода была тогда слаще, и бабы моложе. Его герои, жители острова, живут простой, почти животной жизнью — бедность, неграмотность, постоянная забота о еде, изнуряющая работа. Все живут одинаково, все неказисто одеты, лечатся у шаманок, молятся душам умерших родственников, всё про всех знают, все во всем участвуют, подглядывают, по старому обычаю, за новобрачными, сверля пальцем дырку в бумажной стенке. Но когда муж бьет жену — за нее дружно вступаются соседи. Даже ночью, услышав женский стон, доносящийся из соседнего дома, сердобольные супруги решают вылезти из теплой постели и пойти выручать бедную соседку, которую свирепый муж решил поколотить. (Правда, тут же выясняется, что их помощь ни к чему — ночной стон соседки вызван прямо противоположной причиной.) Старики на деревенском сходе решают наказать негодного семьянина, бросившего жену и больного ребенка. Соседка, сама нищая, брошенная мужем, кормит сироту-мальчишку… Вряд ли эти люди ощущают себя особо добрыми или нравственными. Они просто так живут. Не благородные мужи в расписных сувенирных ханбоках, не те сусально-патриархальные образы, каковыми частенько грешит корейский кинематограф, а самые обыкновенные, даже порой слишком простые люди. Вот одна из героинь — деревенская дурочка. Она ничем, по сути дела, не отличается от массы разумных односельчан. Романтичная, простодушная, сердечная, она — воплощение души острова, и односельчане, словно чувствуя это, относятся к ней с необычной для деревни бережностью. Девушка любит нырять в море на большую глубину и мечтает после смерти стать звездой. Увидев, как раскачиваются на качелях любовники, она, очарованная сценой чужого флирта, пытается то же самое проделать сама со своим приятелем — мальчиком-подростком. А потом, утешая этого парнишку, от которого навсегда уехал лучший друг, в мудром порыве, как мать, даст ему грудь — и подросток будет, всхлипывая, сосать ее, как младенец. Ни пошлого фрейдизма, ни тени эротики — эта блаженная девушка чиста, как звездное небо, на которое она любуется по вечерам. В нее первую, как в коммунистку, выстрелит солдат…

Приезд карателей в деревню — еще одна удачная, очень правдивая сцена. Никаких напряженных звуков барабанов а ля Голливуд. Приехали какие-то непонятные люди с Большой земли, и всё вокруг всё так же, и вокруг всё те же. Мальчишки, зевая от жары, ждут, когда их родителей отпустят. Не пройдет и часа — и их отцов не будет в живых.

Простая, простая жизнь… Но есть в ней правда и справедливость. Предатель Мун Док Пэ, бросивший когда-то семью, наказанный за то суровыми деревенскими стариками и отомстивший им всем так жестоко своим ложным наветом, — он давно уехал в город, создал там новый дом, зажил в славе и почете. Но только на этом острове хотел бы он быть похороненным, только по этому бедному кусочку земли скорбит его запятнанная душа. И только сюда — со всем его почетом и деньгами — нет и никогда, даже после смерти, не будет ему входа.

Нельзя сказать, что фильм безупречен. И затянутые сцены, и слабоватая игра некоторых актеров — все то, за что обычно ругают корейское кино иностранцы, в фильме присутствует (правда, при этом очень хорошая музыка). Но сквозь все технические несовершенства внутренняя правда и красота фильма видны даже для тех, кто к Корее никакого отношения не имеет, — для просто внимательных зрителей. Выходя из зала после сеанса, я с радостью услышала, как фильм заинтересованно обсуждают белые австралийцы.

Чувствовалось, что фильм тронул людей. Хотя, к сожалению, слишком многие корейские реалии, которыми наполнен «Остров», оказались иностранцам непонятны. Многие вещи, понятные корейцам с полунамека, мимо иностранного зрителя проходят (женщина со слезами забирается на крышу, держа в руках одежду умершей девочки, — кому из «посторонних» догадаться, что это трогательный, трагический обряд «чхохон» — выкликание умершей души?). «Хороший, хотя и слишком корейский фильм», — выразился мой спутник. Но, в конце концов — почему бы фильму не быть таковым? Точно так же — с совершенно незнакомых реалий — начиналось проникновение в западную культуру японской литературы, живописи, кино. И ничего — со временем узнали, привыкли и полюбили.