Алексей Митрофанов - Покровка. Прогулки по старой Москве

2. Просить Ивана Егоровича Забелина принять на себя непосредственное руководство всеми предстоящими работами по собиранию материалов, равно и составлению самого «Описания»».

Правда, Николай Александрович старался ничуть не меньше «непосредственного руководителя», и сам Забелин говорил Найденову – дескать, взялись вы с «такою энергией, которая только вам и свойственна».

А роль себе в этой комиссии Найденов выбрал самую, пожалуй, трудоемкую (и вместе с тем, затратоемкую). Он взялся за фотофиксацию храмов Москвы. И уже через два года вышла первая часть фотоальбомов «Москва. Соборы, монастыри и церкви». Она была посвящена Белому городу. А еще через год появился фотокаталог китайгородских и кремлевских храмов.

В предисловии к изданию Найденов написал, что его цель «состоит в сохранении на память будущему вида существующих в Москве храмов, не касаясь при этом нисколько того, какое значение последние имеют в отношении историческом, археологическом или архитектурном».

К тому времени Найденов только становился краеведом.

* * *

Издания вышли роскошными. Бурышкин вспоминал, что «подлинник – фотографии – составлял шесть больших альбомов. С подлинника были перепечатки, с литографиями и коротким текстом… Они были напечатаны в очень небольшом количестве экземпляров, – иногда менее 25-ти… Все эти издания, вместе взятые, представляли необычайно ценный материал по истории города Москвы. Не думаю, чтобы в каком-либо другом городе мира были собрания такой же ценности исторических документов, трудами одного человека, и не профессионального историка, а любителя, желавшего послужить родной стране и родному городу».

Впрочем, несмотря на льстивый отзыв, Бурышкин несколько преуменьшал роль Николая Александровича в краеведении Москвы. Да, разумеется, Найденов не имел образования историка. Однако же этот «любитель» уже в 1879 году выпустил свой первый москвоведческий труд – «Сведения об упраздненных храмах, находившихся в Москве на месте биржи и Старого Гостиного двора». Да и в предисловии к альбомам он указывал названия не только храмов и приделов, но и дату основания, дату постройки, давал сведения о первоначальных (как правило, деревянных) храмах. И впоследствии в его исследованиях были обнаружены всего лишь три неточности.

Роль Найденова сводилась не только к ведению денежной стороны дела и к архивной работе, но и к участию в самих съемках. Вместе с сотрудниками лучшей московской фотофирмы «Шерер, Набгольц и К° в Москве» (кстати, имевшей титул поставщика императорского двора), он ходил по улицам, выбирал лучшие ракурсы, подчас забирался на крыши окрестных домов. Словом, ни в чем не уступал другим московским краеведам.

Вскоре вышли новые альбомы – «Москва. Виды некоторых городских местностей, храмов, примечательных зданий и других сооружений» (1884 год), «Москва. Снимки с видов местностей, храмов, зданий и других сооружений» (1886 год) и «Городские торговые ряды» (1890 год). Забелин в одном из писем к Николаю Александровичу называл его труды «драгоценным прекрасным изданием… которое останется вековечным памятником Вашей любви к матушке Москве и Ваших неутомимых и горячих стараний и попечений об всяком историческом ее добре и благе».

К тому же Николай Найденов написал довольно много книг, посвященных московской (и не только московской) истории – кроме упомянутых «Сведений об упраздненных храмах, находившихся в Москве на месте биржи и Старого Гостиного двора» в разные годы были изданы «Московская биржа. 1839—1889» (1889 год), «Село Батыево. Материалы для истории его населения XVII—XIX столетий» (1889 год), «Воспоминания о московском Петропавловском евангелическо-лютеранском мужском училище. Из сороковых годов прошлого столетия» (1903 год), «Храм святого пророка Илии, что на Воронцовом поле» (1903 год), «Церковь Покрова Пресвятыя Богородицы, что на Воронцовом поле, именуемая Грузинской» (1903 год), «Воспоминания о виденном, слышанном и испытанном» (первая часть – 1903, вторая – 1905 годы) и «Сведения о приходе Николаевской, в Воробине, церкви» (1905 год).

Кроме того, Найденов часто выступал в качестве издателя всевозможных документов, относящихся к истории и краеведению. Это «Переписные книги города Москвы», девять томов «Материалов для истории московского купечества», «Материалы для истории города XVII и XVIII столетий», «Опись дел, хранящихся в архиве Московской купеческой управы» в двух томах, «Межевые книги города Москвы XVIII столетия», «Москва. Актовые книги XVIII столетия» в двенадцати томах, «Материалы для истории московского купечества. Общественные приговоры» в одиннадцати томах, «Указатели к изданным Московской городской управой переписным и межевым книгам XVII и XVIII столетий» и восьмитомник «Книги капитальные и приходные Московского купеческого общества». Так что роль этого славного текстильщика в московском краеведении переоценить довольно трудно.

* * *

Впрочем, несмотря на западное образование, благородную общественную деятельность и систематические упражнения в писательском труде, в домашней жизни Николай Александрович вел себя властно и подчас самодурствовал. Обитатели усадьбы чуть ли не на цыпочках ходили, дабы не навлечь на себя гнев хозяина. Например, его племянник, будущий писатель Ремизов, будучи совсем младенцем, неверно произнес название писцовых книг. И вот что из этого вышло:

«Как-то в обед мы возвращались с урока… Н. А. Найденов, увидя нас в окно, позвал к себе в дом: а делал он это часто без надобности, «здорово живешь», но, случалось, и для «острастки». Очутившись близко у стола, заваленного рукописями, я вдруг увидел что-то похожее на наши Макарьевские Четьи-Минеи…

– Покажите мне Песцовые книги! – сказал я, совсем близко наклоняясь к столу. – Песцовые! – повторял я, шаря глазами по столу.

– Пес-цовые?

И этот цок: – «цовые» – меня вдруг отдернул, я почувствовал, как весь оледенел; я только и мог разобрать – сквозь вызвизги: «песцовые» и с каким издевательством на «е», переходящим в смягченное «пес», передразнивающим мою ошибку…

– Воровать яблоки… бабошники… голубятники.

«Кубарем скатились», как говорили про нас, я это выражение хорошо запомнил, когда мы добежали до нашей бывшей красильни. Я так и не понял, в чем дело, – мне было пять лет, чего и спрашивать! я только почуял какую-то свою ошибку, а лед я почувствовал, как ожог».

«Бывшая красильня» – неуютный флигелек, который Найденов предоставил своей сестре Марии Александровне с детьми после того, как она разошлась с мужем. По найденовским понятиям, она тем самым опозорила семью. Так что в главный дом преступницу не поселили, приданое (а бывший муж вернул его) пустили в оборот, и племянники (а среди них – А. Ремизов) росли среди прислуги.