Вильям Смит - Очерки на разных высотах

Полвека близкой дружбы — немалый срок и, казалось бы, за это время можно так хорошо узнать человека, что не должно составить труда рассказать о том, что он собой представлял. Но как понять чужую душу, если и со своей толком не разберешься? Выход один — по возможности полнее рассказать про наиболее запомнившиеся эпизоды нашей совместной жизни, оставляя за читателем право составлять из этих фрагментов паззл под названием «образ Е. И. Тамма».

О достижениях Е. И. в ядерной физике я не могу судить. Однако, сошлюсь на авторитетное мнение Ученого Совета ФИАН'а, который, заслушав диссертационный доклад Е. И. Тамма на присвоение ему ученой степени кандидата физических наук, единогласно решил присвоить ему степень доктора физических наук — очень редкий случай в академической практике. На том Совете мне довелось присутствовать и мне хорошо запомнилась царившая там приподнятая обстановка. Я знаю также, что на протяжении не одного десятка лет Женя «тянул лямку», исполняя обязанности заместителя П. Черенкова, заведующего лабораторией. Стоит также упомянуть, что в 1973 г Е. И. Тамму в составе авторского коллектива была присуждена Государственная премия.

Но в жизни Е. И., кроме науки существовали еще и горы, занимавшие место едва ли не большее, чем физика атомного ядра. Хорошо известно евангельское: «Никто не может служить двум господам… Богу и маммоне» (Мф. 6:24), но и наука, и горы были для Жени занятиями одинаковой чистоты и высоты, и ничто не могло помешать ему отдаваться им с почти одинаковой увлеченностью (пожалуй, горы все-таки пленяли его больше, по крайней мере, так мне казалось). Здесь уместно вспомнить, что страсть к горам ему передалась от отца, Игоря Евгеньевича Тамма. Тот был страстным любителем горных путешествий и немало побродил по горам Кавказа, Алтая и Памира. Сына он вытащил впервые на Кавказ в Домбай, когда тому было лет 12—13. Женя с немалым восторгом припоминал, как отец вместе с кем-то из инструкторов решили отправиться на траверс вершины Сулахат, одной из самых красивых вершин, похожей на скульптуру лежащей женщины. Маршрут этот выглядит обманчиво легким, но в нем есть одна неприятная особенность — там легко «запороться» и попасть на очень неприятные скалы. Именно это и случилось с группой Тамма, и они вынуждены были где-то наверху, в районе «шеи» Сулахат, устроиться на ночлег без палатки и спальных мешков. Классический случай — «схватили холодную ночевку» на Сулахат! Повезло, что ночь была не очень холодная и дождя тоже не случилось. Все обошлось благополучно, но для Жени это стало боевым крещением, в известном смысле, — посвящением в альпинизм.

Начало нашей истории. Есть старая полублатная песня — «Есть по Чуйскому тракту дорога» …Вот по этому тракту мы и ехали в конце августа 56 г, возвращаясь в Бийск из альпинистской экспедиции, работавшей в Шавлинском ущелье Северо-Чуйских белков. В тот год мы, группа молодых альпинистов вместе с Женей Таммом в качестве руководителя, провели три недели в редко посещаемом районе Алтая. За это время нами было сделано более дюжины первовосхождений самой разной сложности от 3-ей до 5—ой категории трудности. По праву первовосходителей всем этим вершинам мы дали свои названия («А места, в которых мы бывали, люди в картах мира отмечали» — так пелось в популярной тогда студенческой песенке «Глобус»). Настроение у нас было великолепное — еще бы, мы чувствовали себя первооткрывателями, казалось, что горы щедро открывали нам свои тайны, в некотором роде, — приняли нас, «а мы такие молодые!..», как говаривал поэт.

В той давней экспедиции все было странным, начиная с состава участников. Меня туда позвал мой друг Володька Спиридонов, с которым мне раньше довелось ходить в альпиниадах МГУ на Кавказе: «Давай поедем вместе с нами на Алтай. Края там дикие и бездна нехоженных маршрутов, которые просто ждут своих первопроходцев!». Долго уговаривать меня не пришлось. В свою очередь, я соблазнил Алтаем моего партнера по связке Олега Брагина, а тот — Игоря Щеголева, Бориса Говоркова и Севку Тарасова. Через Володю я познакомился с Женей Таммом и еще парой его знакомых по восхождениям прошлых лет. Всего набралось нас таких, «знакомых-знакомых», восемнадцать-двадцать человек.

Но вот наступило время, когда потребовались какие-то конкретные шаги по организации нашего сбора. Тогда выяснилась забавная подробность — среди тех, кто вознамерился поехать в экспедицию на Алтай не нашлось никого, кто хотел бы взять на себя бремя организации этой поездки. У всех нас был немалый опыт альпинистских восхождений, в основном на вершины средней сложности, но безусловного лидера не было. Самые опытные среди нас, мастера спорта Б. А. Гарф и А. М. Балдин, с самого начала определенно обозначили условия своего участия в нашем сборе — только рядовыми участниками. Как решать эту проблему было довольно непонятно — ясное дело, голосование здесь не подходило, да собственно, никто и не предлагал выдвигать кандидатов, обсуждать их и т. д. — честолюбцев среди нас не было.

Но все упростилось, когда кто-то вспомнил о том, что ведь именно от Жени Тамма исходила сама идея провести альпсбор в Шавлинском ущелье на Алтае. Родилась она от восторженных рассказов его отца, И. Е. Тамма, который за год до того побывал на Шавлинском озере в составе тургруппы Московского дома ученых. Стало быть, сам бог велел его сыну Е. И. Тамму стать начальником нашей экспедиции. Что думал на этот счет сам Женя, я не знаю, но, когда его напрямую спросили: «А ты возьмёшь на себя организацию подготовки и проведения этого сбора?», он, не колеблясь, ответил: «Да, конечно, но только при условии, что мы все будем работать вместе. В одиночку такой воз вытянуть невозможно!». Все вздохнули с облегчением — с этого момента первоначально безумная, но очень привлекательная идея обрела плоть.

О том, как проходила наша жизнь в Шавле на Алтае, я довольно подробно рассказал в книге «Мои друзья и горы» и еще в части 2 этой книги. Здесь добавлю лишь несколько дополнительных штрихов.

Наша экспедиция собиралась «с бору по сосенке». Собирал весь этот народ «под свои знамена» лично Женя Тамм, руководствуясь только одному ему известными соображениями. При этом, конечно, никто не мог поручиться, что ему удастся справиться со всей этой разношерстой публикой — ведь запросто могло случиться, что его не признают, как начальника, или мы сами переругаемся между собой уже при первых же трудностях.

Но все сложилось на редкость удачно, и с самого начала среди нас установилось полное взаимопонимание, что, конечно, более всего обеспечивалось удивительным стилем руководства нашего начальника. Здравый смысл — прежде всего, умение выслушивать другие мнения, не обижаться на критику и, конечно, уважение к собеседнику — все это не могло не бросаться в глаза любому, кто имел дело с Е. И. Таммом. Ему был совершенно чужд авторитарный стиль руководства, столь свойственный для многих спортивных команд. В нашей команде он быстро стал признанным лидером, оставаясь при этом, в первую очередь, просто товарищем и другом.