Гурий Яковлев - Ледовые пути Арктики

11 ноября . Рано утром проснулись от сильного шума, напоминающего прибой волн у скалистого берега в штормовую погоду. Вокруг лагерной льдины идет интенсивное сжатие. Треск торосящегося льда слышен совсем рядом, кажется, будто лед ломает прямо под палаткой. На соседнем годовалом поле, где весной была посадочная площадка, образовалось несколько гряд торосов. В полдень при слабых сумерках с кромки нашего поля можно было видеть, как растут эти гряды.

На границе нашего поля тоже происходит сильное торошение. Обломки годовалого льда вылезают на нашу льдину и образуют высокие торосы. Нагрузка, созданная их весом, приводит к образованию трещин и отлому больших глыб. Местами на поверхности прогнувшегося от тяжести торосов льда выступает вода. Кое-где заметны небольшие «окна» чистой воды. Мороз доходит до 38°, поэтому вода словно кипит, и сквозь густой клубящийся над ней пар ее не сразу разглядишь.

Ломка льда происходила весь день, и размеры нашей льдины значительно уменьшились.

Но арктическая природа очень изменчива. К вечеру задул северо-восточный ветер и торошение льда начало ослабевать. Ночью ветер усилился до 12-14 метров в секунду, и радиомачта, не выдержав его натиска, упала и сломалась.

12 ноября. Разыгралась пурга. Палатка при порывах ветра ходит ходуном, где-то рядом бешено хлопает оторвавшийся край брезента. Анемометр Фусса (прибор для измерения скорости ветра) вращается с такой скоростью, что кажется, вот-вот оторвутся его чашечки.

Термометры, лежащие на снегу, занесены, и их можно найти только по деревянным столбикам, тоже почти погребенным под снегом. Начались зимние сюрпризы: ртуть в термометрах затвердела и они вышли из строя. Пришлось заменять их спиртовыми.

Особенно сложно в полярную ночь вести наблюдения на дальних площадках, где установлены электрические термометры. Вот и сегодня, с трудом добравшись до площадки, я откопал из-под снега маленький столик с коммутатором и установил на нем измерительный прибор. Маленький электрический фонарик беспомощен перед мраком полярной ночи. Ветер пригоршнями швыряет в лицо колючий снег, залепляет глаза, забивается в складки одежды и, кажется, проникает до самой кожи. На минуту отвернешься, чтобы передохнуть от снежной атаки, и ждешь малейшего ее ослабления, чтобы побыстрее сделать отчет и перейти к следующему. А их еще так много! В короткие промежутки между ними напряженно вслушиваешься, не подкрадывается ли к тебе медведь. Проверишь, лежит ли за пазухой пистолет, и снова склоняешься над приборами.

Вой пурги не ослабевает. Но вдруг я не то что услышал, а скорее почувствовал вблизи какой-то шорох. Медведь?! Выхватив пистолет, я только хотел загнать в ствол патрон, как прямо передо мной выросла белая фигура и чьи-то лапы опустились мне на грудь. Сердце словно оборвалось… Кто же это? И тут прямо в лицо меня лизнул своим шершавым языком Ропак!

Лишь через несколько минут я стал приходить в себя от пережитого испуга. Сердце бешено колотилось, руки дрожали, и мне стало очень жарко. С одной стороны, я был очень рад, что Ропак прибежал ко мне, а с другой — страшно зол, что он так напугал меня. Отлупить его? Но ведь он оказался единственным живым существом, кто был рядом со мной в эту тревожную бурную ночь.

Как хорошо, что я не успел выстрелить! Ведь с такого короткого расстояния я наверняка убил бы его. А Ропак тем временем уже скрылся во мраке, продолжая свою ночную прогулку. Днем его часто можно видеть свернувшимся в клубок возле какой-нибудь палатки, а ночью он совершает таинственные прогулки.

Но вот все отсчеты закончены, и можно возвращаться домой. Как приятно попасть в свою палатку, зажечь плитку, немного согреться и нырнуть в спальный мешок…

21 ноября . Два дня прохворал — простыл. А сегодня уже дежурю по лагерю. Пурга кончилась. Из-за туч показалась луна и залила ледяные просторы холодным белым светом. Под ее лучами окружающий пейзаж напоминает безжизненную лунную поверхность.

В темноте вести отсчеты по приборам на открытом морозном воздухе стало очень трудно. Стали строить снежный домик, чтобы установить там гальванометр и электротермометрический мостик с коммутатором. Во льду вырубили углубление и над ним выложили снежный купол. Сбоку сделали узкий наклонный лаз, по которому и скатывались в домик вперед ногами. Вход закрыли оленьей шкурой — внутри стало довольно тепло.

21 декабря. Морозная погода, —35°. Уже давно пересекли 80-ю параллель, а до 81-й никак добраться не можем. Возвращаясь после обследования разводья, залюбовались ледяными полями. Совершенно тихо. Луна освещает высокие гряды переторошенных льдов, бескрайние снежные просторы, медленно плывущие по высокому темному небу серебристые облака. Тени, падающие от торосов и бугров, расцветили лед множеством неуловимых оттенков.

Около 10 часов вечера загорелось северное сияние. Даже самые бывалые полярники, не раз видевшие его, признали, что это — совершенно особенное. Сначала появились очень подвижные полосы разных цветов и оттенков, но преобладали голубовато-зеленоватые. Свет загорался то тут, то там, а затем вдруг вспыхнул сразу во многих местах и быстро распространился в разных направлениях. Разноцветные полосы словно танцевали на небосклоне: сливались, меняли оттенки, пропадали в одном месте, чтобы неожиданно ярко вспыхнуть в другом.

Вдруг полосы задрожали, замигали и неожиданно превратились в извилистые цветные дорожки, пересекающие небосвод во всевозможных направлениях. Тут они красновато-розовые, там зеленые, левее оранжевые, еще дальше синие. Порой они переплетались в сложный, причудливый узор поразительной красоты и колыхались, словно огромный занавес.

Долго любовались мы волшебным миром сполохов, и только когда сияние постепенно погасло, замерзшие, но очарованные этим чудом северной природы, вернулись в лагерь.

1 января . Наступает вечер. В кают-компании все уже готово к встрече Нового года. Где-то в тайниках Дмитриеву удалось сохранить белоснежные скатерти, и теперь он достал их. На столе среди массы закусок — оттаявшие маринованные грибы и размороженный виноградный сок. Радуют глаз и поблескивающие бутылки портвейна, которые заботливо хранились в теплой палатке радистов. Лишь благодаря их стараниям мы сегодня сможем выпить незамороженное вино. На стене висит свежий номер стенгазеты «Во льдах Арктики», первый в 1951 году. Дружеские шаржи остроумно рассказывают о новогодних снах сотрудников дрейфующей станции.

Бьют куранты… С последним ударом дружно поднимаем все 11 бокалов, начальник станции произносит первый тост. Поздравляем друг друга с Новым годом. Дмитриев читает только что полученную телеграмму: дома все благополучно. Родные желают успеха в работе и с нетерпением ждут нашего возвращения. Все мы веселы и полны надежд на благополучное окончание дрейфа.