Гурий Яковлев - Ледовые пути Арктики

Между тем гряда торосов, так внезапно возникшая на трещине, неумолимо росла. Громадные, многотонные глыбы льда с грохотом, как при артиллерийской канонаде, наползали одна на другую, образуя ледяной вал. Он двигался к лагерю и перемалывал, как в гигантской мясорубке, толстый, четырехметровый лед. Впереди вала по льду бежала сетка трещин, по которым лед затем обламывался. Глыбы льда, обрушиваясь с большой высоты на льдину, ломали ее. Один край отломанного куска под тяжестью падающих на него обломков погружался в воду, а другой вздымался над водой, обнажая рваные края. Под страшной тяжестью падающих сверху ледяных глыб обломки льдины исчезали под водой, потом всплывали вверх. Теперь уже они громоздились на вершине вала, а тонули другие. Вскоре движущаяся ледяная гряда достигла высоты 7-8 метров.

Внезапно впереди вала, ближе к лагерю, льдина снова лопнула. На образовавшейся трещине стал расти второй ледяной вал. Он еще быстрее двинулся к станции. Когда он достиг такой же высоты, как первый, впереди него, уже всего в 40 метрах от палаток, появился третий вал, который вскоре был уже всего в 10 метрах от камбуза и закрыл половину горизонта.

Возникла новая сетка трещин, обломок льдины, на котором еще держался наш лагерь, продолжал разрушаться. К 10 часам утра площадь этого обломка составляла всего 30 х 40 метров. Льдина содрогалась от ударов напирающих на нее со всех сторон льдов, готовых в любой момент сомкнуться и раздавить все, что еще уцелело.

Над станцией нависла смертельная опасность. Радисты Курко и Щетинин передали на Большую Землю сообщение начальника станции о случившемся и только после этого стали готовить радиостанцию к эвакуации. Дальнейшее пребывание в лагере стало невозможным, надо было немедленно переезжать. Но куда? В темноте очень трудно ориентироваться. Неизвестно, что творится вокруг.

Прежде всего необходимо отступить от наступающих ледяных валов. Перебросив через трещины доски, перетащили подальше радиостанцию, аварийный запас продовольствия, материалы научных наблюдений, самые ценные приборы и все необходимое для существования на льду. Потом откопали из-под снега и перенесли на другой обломок льдины, в 200 метрах от лагеря, одну из рабочих палаток гидрологов, в которой сразу же начали оборудовать радиостанцию. Возле палатки установили временную радиомачту. К вечеру наступление валов на лагерь приостановилось.

15 февраля . Ночью поднялась пурга. Дул сильный юго-восточный ветер, иногда достигавший 16 метров в секунду. В воздухе стояла туманная мгла от поднимающегося с поверхности разводий пара.

16 февраля . Пурга прекратилась. Днем с трудом удалось взобраться на ближайший ледяной вал высотой 8 метров. Снег уже успел засыпать пустоты между глыбами льда, и только их отдельные рваные края еще сверкали зеленовато-голубым светом. Подниматься было очень опасно. Любая из глыб могла обвалиться и придавить человека.

С вершины вала мы увидели страшную картину: высокие ледяные валы несколькими полукольцами окружили наш лагерь, словно застывшие волны разбушевавшегося моря. Между валами сохранились узкие полосы сильно изломанного, но мало всторошенного льда. Это был какой-то невообразимый хаос. Бесследно исчез аэродром, маленькая и рабочая палатки. На месте термометрических площадок также возвышался огромный ледяной вал. Неужели все погребено под вздыбленными льдами?!

От нашего когда-то крепкого многолетнего поля остались только небольшие, всторошенные по краям обломки, на один из которых мы и перетащили кое-какое оборудование и радиопалатку. Все остальное пространство к северу, востоку и западу представляло сплошное месиво из переторошенных ледяных глыб.

Ввиду крайней ненадежности, обломка льдины, куда мы временно перебазировались, было решено подыскать другое место для лагеря. После продолжительных поисков примерно в километре от старого лагеря удалось обнаружить многолетнее ледяное поле, гораздо менее пострадавшее от сжатий. Однако добраться туда через две гряды торосов и несколько трещин было чрезвычайно трудно.

Готовиться к переезду мы стали без особого энтузиазма: очень уж не хотелось бросать старый, обжитой лагерь и устраиваться на голом месте. А сколько труда придется опять потратить на его оборудование!

18 февраля . Неизвестно, сколько времени мы оттягивали бы переезд, если бы на пятый день после катастрофы не произошли события, заставившие нас немедленно перебазировать станцию. Начался этот памятный день очень торжественно. Впервые за всю историю исследований Центральной Арктики советские люди, дрейфующие на льдине, избирали депутатов в Верховный Совет РСФСР.

Долго не хотелось уходить из жарко натопленной кают-компании, но надо идти строить дорогу к новой станции.

Не успели мы добраться до участка, где надо было начинать строить ее, как послышалось столь знакомое нам потрескивание льда — верный признак сжатия. Действительно, вскоре широкая трещина около старой палатки радистов стала на глазах сжиматься, а молодой лед на ней начало ломать и выталкивать на старые торосы, окаймляющие трещину. Затем сжатие усилилось, и вдоль трещины стал тороситься уже старый лед. Вскоре высота торосов достигла 3 метров. Грохот усиливался. Ледяные валы также начали проявлять признаки жизни.

Сжатие все продолжалось… Когда оно достигло апогея, наша льдина лопнула и через лагерь побежали новые трещины. Над станцией опять нависла страшная опасность.

Через разошедшуюся уже на 2 метра трещину быстро перебросили единственный трап и начали эвакуацию лагеря. Как муравьи, люди забегали взад-вперед по трапу. Вот перенесли палатку радистов. Затем, разломав снежные стены у жилой палатки гидрологов, перетащили ее за широкую трещину.

Сжатие льдов прекратилось только к вечеру. Ночью установилась ясная погода, мороз достигал 43°. Все валились с ног от усталости, но закончить аврал удалось только под утро. Теперь у всех была лишь одна мысль: спать. Но где? Спешно оборудовали для жилья две перенесенные через трещину палатки. В них прямо на полу разместились восемь человек, а радисты и Зяма Гудкович устроились в радиопалатке.

20 февраля . Вторую ночь провели в неутепленных палатках.

В них очень холодно. Все вспоминают старый лагерь и теплые, обложенные снегом палатки. Подвижки и торошение льда продолжались. Это создавало угрозу сохранившемуся обломку льдины, на котором мы пока приютились. Нужно опять срочно переезжать! Но как перевезти такую массу снаряжения и оборудования? Надо строить дорогу для автомашины. Мы разделились на две группы: одна перетаскивала грузы через трещину из старого лагеря, а другая занялась дорогой. К вечеру удалось прорубить проход в двух грядах торосов, расчистить сугробы и устроить две переправы через трещины. Наконец дорога готова. Комаров сел за руль, мотор заработал, и под радостные крики «ура» наш газик зачихал, задымил и поехал. Кузов у машины был очень мал и не мог вместить много груза. Тогда стали прицеплять к машине по двое-трое нарт.