Гурий Яковлев - Ледовые пути Арктики

Самое трудное — это подтащить грузы к машине, которая из-за трещин и бездорожья сама не может подъехать к ним. Оборудование приходится вывозить на нартах или выносить на руках. Но как перевезти на новое место жилые палатки? Никак не удается их разобрать — так сильно они обледенели. Переносить же палатки в собранном виде на руках тоже невозможно.

Тогда неистощимый на выдумки Миша Комаров предложил I перевозить палатки в собранном виде прямо на газике. Для этого сколотили из досок большую четырехугольную раму, укрепили ее 1 на машине, поставили на нее палатку и прочно привязали. Машины совсем не было видно, казалось, что это палатка на колесах.

К 4 часам утра нам удалось перевезти пять палаток и много другого груза. Первая ночь, вернее, несколько утренних часов, проведенных в новом лагере в более спокойной обстановке, показались очень приятными, хотя в неутепленных палатках было холодно и согреться после ночной работы на 40-градусном морозе никак не удавалось.

25 февраля . Постепенно новый лагерь приобретает все более обжитой вид. Кроме двух жилых и палатки-радиостанции стоят рабочие палатки. Оборудованы на новых местах и все площадки наблюдений. Гидрологи начали долбить новые лунки, а магнитолог заканчивает установку своих приборов. Мы тоже ведем наблюдения на новых площадках по новой серии электротермометров, а старые электротермометры, вмороженные в лед, пришлось оставить на прежнем месте. Поэтому регулярно ходим с Ваней Петровым в старый лагерь проводить наблюдения.

В перерыв навестили единственных живых существ, остававшихся в старом лагере, — щенков. Все пятеро уже покрылись густой и пушистой шерстью и довольно уверенно держатся на ногах. Майна их почти бросила, и они предоставлены самим себе. Если кто-нибудь из нас отправлялся в старый лагерь, то подкармливал их.

Когда мы зашли к ним в палатку, они, сбивая друг друга с ног, бросились нам навстречу. Мы принесли четыре банки мясных консервов, зажгли газ и поставили на него таз со снегом, чтобы нагреть воду и сварить суп. Щенки настолько изголодались, что, невзирая на огонь, лезли к посуде. Приходилось все время следить за ними и отгонять от таза. Когда суп сварился, мы остудили его на снегу, после чего внесли в палатку к щенятам. В наступившей тишине слышалось только громкое чавканье и рычание.

Занявшись щенками, мы чуть не пропустили самого важного события — первого появления солнца после окончания полярной ночи. Около полудня мы забрались на вершину ледяного вала. Сначала горизонт стал красного цвета с каким-то мрачным оттенком. Постепенно он становился ярче, и наконец над ним вытянулись длинные пурпурные лучи, напоминающие устремленные ввысь лучи прожектора. Они все удлинялись, пока не исчезли, словно растворились где-то вверху. Но вот над горизонтом появился небольшой багрово-красный сегмент, совсем непохожий на обычное солнце.

26 февраля . Стоит ясная, тихая погода, мороз —42°. С утра отправились на поиски подходящего места для посадочной площадки. Примерно в 5 километрах от лагеря удалось найти более или менее ровную площадку длиной около 450 метров. Я провел наблюдения в старом лагере, а затем, накормив щенят, выпустил их погулять. Яркий свет в первое мгновение их ослепил. Потом они с удивлением стали рассматривать расстилавшийся перед ними незнакомый пейзаж, пытались бегать, но их нежные лапки не переносили обжигающего холода снега. Щенки поджимали то одну, то другую лапку и жалобно скулили. Пришлось посадить их обратно в палатку.

Перевезли из старого лагеря свои приборы, а последним рейсом прихватили и щенков. Комаров соорудил для них из большого ящика домик. Внутри он был обит оленьей шкурой, кусок которой закрывал вход, а сверху и с боков ящик обсыпали снегом. Вход был таким маленьким, что через него с трудом пролезала тощая Майна, а жирному Ропаку вообще невозможно было протиснуться.

Когда я прихожу в старый лагерь, то всегда испытываю какую-то необъяснимую грусть. Сейчас он выглядит как селение, спешно покинутое людьми. Вон там виднеются еще не вывезенные штабеля грузов, а через несколько шагов натыкаешься на разбросанные ящики из-под продуктов. Немного дальше лежит полузанесенная снегом пустая бочка, а возле нее — обломки досок и консервные банки. Там, где находилась жилая палатка гидрологов, возвышается только огромная куча снега, бывшая когда-то ее снежным футляром. Перед зияющим проломом тамбура ветер шелестит листами газетной подшивки, рядом валяются старые валенки…

Эта картина бедствия окаймлена, словно рамой, высокой стеной ледяного вала, вплотную подошедшего к палаткам и застывшего в последний момент своего наступления.

Участок льдины к северу, востоку и западу представляет собой сплошное нагромождение торосов и гряды ледяных валов. С трудом перевалив через один из них, стали пробираться к предполагаемому местонахождению термометрических площадок. Долго бродили мы среди нагромождений ледяных глыб. Вот здесь, кажется, были термометры, а вот там — палатка, но сейчас нет даже их признаков. Узнать ничего нельзя. Отчаявшись уже что-нибудь найти, мы перебрались еще через одну гряду торосов, которая шла в юго-восточном направлении, и вдруг увидели небольшой более или менее ровный участок льда с какими-то выделяющимися на белом фоне снега предметами. Быстро добежав туда, обнаружили, что это две наши Г-образные рейки, по которым мы следили за стаиванием снега и льда. Недалеко в стороне виднелись аккуратно разложенные черные предметы. Оказалось, что это консервные банки, изображавшие громадный посадочный знак в виде буквы «Т». Рядом с ними находилось еще несколько вешек, оконтуривавших посадочную площадку. Должно быть, восточный кусок посадочной площадки длиной около 150 метров во время сжатия был отодвинут к югу и развернут по часовой стрелке.